Я отстраняюсь и мило улыбаюсь сначала ему, а потом всем остальным.
Но внутри всё кричит. Что-то не так. Скоро всё изменится…
Мы заходим в вагон, где нас ждут наши команды подготовки. Мы прощаемся с каждым. Я будто что-то теряю. Они тоже стали частью моей жизни. Моей второй семьёй.
Эффи подходит к нам с Питом и обнимает сразу обоих.
– Я уже скучаю, – по голосу можно сказать, что она сейчас заплачет.
Признаю, что и мне будет её не хватать…
Все желают нам удачи.
Вскоре в вагоне становится пусто. Хеймитч вооружается бутылкой. Я усаживаюсь около окна и машу всем. Пит стоит около другого окна и делает тоже самое.
Поезд медленно набирает скорость. Спустя малое количество времени перед нами раскрывается вид густого леса. И я на мгновение ощущаю ту свободу, которая была в ту ночь в парке.
Ловлю на себе взгляд Пита, который он тут же отводит. Пит разворачивается, направляясь, видимо, в наше купе.
Плохое предчувствие…
Но я еду домой! Так что всё будет хорошо…
16.
Добираться нам до родного дистрикта меньше трёх дней.
Я смотрю повторы наших выступлений. Даже не верится, что девушка на экране – это я!
Я изменилась. Действительно становлюсь притворной капитолийкой – Китнисс Мелларк…
Это моя цена за счастье сестры. «Это был твой выбор», - говорит охотница внутри меня.
Практически весь день я провожу около экрана. Мне всё лень. Я не вижу ни Пита, ни Хеймитча. Мне всё равно, что они там делают. Я даже в наше с Питом купе не заходила.
Так и засыпаю на диване (в сарафане, без подушки и одеяла).
Утром меня будит Хеймитч.
- Тебе лучше спать в кровати, - в его руках уже стакан с алкоголем. – Будешь выглядеть отдохнувшей.
Его так и тянет сказать мне гадость!
Но он не испортит моё приподнятое настроение. Я на один день ближе к Двенадцатому. К Прим и маме. О Гейле думать не хочу. И так всё сложно.
Завтра вечером я уже буду обнимать Прим. Эта мысль греет моё сердце.
Завтрак проходит в тишине. Мы все молча, поглощаем содержимое своих тарелок.
- Ты сегодня в хорошем настроении? – Спрашивает Хеймитч с набитым ртом.
- Скоро увижу сестру, - отвечаю ему и мельком смотрю на Пита. – Наконец-то, что-то хорошее...
- Ага, - соглашается ментор и пьёт из своего стакана.
Как он может столько пить?
- Вы бы поспали, а то у вас вид уставший…
Он прав. Не хочу, чтобы родные видели, что я замучена.
Не попрощавшись, я встаю и иду в купе.
Принимаю душ и надеваю уютную пижаму. Расправляю кровать, кутаюсь в подушки.
Спать. Спать. Спать.
***
Я просыпаюсь не то от шума снаружи, не то от страшного сна (снилось что-то ужасное, но я не могу вспомнить что).
За окном темнеет. Сколько же я проспала?
Удивляюсь, когда вижу рядом спящего Пита. Теперь здесь много свободных купе, не зачем спать в одном.
Я встаю с кровати и думаю о стакане холодной воды.
Направляюсь в общий вагон. Резкий запах алкоголя почти сбивает меня с ног. Усердно протираю глаза и стараюсь глубоко не дышать.
В углу на кушетке спит Хеймитч с бутылкой в одной руке и не допитым стакане во второй.
Подхожу к бару и беру бокал. Наливаю воду и бросаю несколько кусочков льда.
Это то, что нужно. Выпиваю до дна и выплевываю обратно кусочек льда.
Хеймитч начинает храпеть. И как он победил на играх?
- Жажда мучает? – Я вздрагиваю от неожиданного вопроса Пита. Он стоит в дверном проёме и потягивается. На нём пижамные штаны и майка.
Я не отвечаю и сажусь на барный стул, наливая себе ещё пол бокала. Пит подходит, и садиться на соседний стул, а затем рассматривает Хеймитча.
Я облокачиваюсь на стойку и смотрю в окно. Уже скоро…
Прим, мама, дом.
Несколько счастливых недель. Грустно улыбаюсь.
Боковым зрением вижу, как Пит также облокачивается.
- Завтра в это же время мы будем дома, - задумчиво произносит Пит.