«Давай жить сегодня» - договариваюсь я со второй Китнисс.
Пит нависает надо мной. Его рука обнимает меня за талию. А второй рукой он приближается к моему лицу, но не касается. Он останавливается буквально в миллиметре от моего тела и проводит рукой по воздуху.
Играет.
«Попроси» - читаю в его глазах. Его рука приближается к моей груди, и он вновь не трогает её. Он лишь гладит воздух недалеко от тех мест моего тела, где он хотел бы потрогать.
Я улыбаюсь и беру его руку за запястье. Он вопросительно смотрит на меня. Я кладу его ладонь к себе на грудь и заставляю послушать моё сердцебиение.
Сама не знаю, почему я вдруг стала такой смелой.
Хотя понимаю: если бы не те два бокала, быть может, ничего бы этого вообще не было. И я, возможно, буду жалеть.
Но я хочу быть здесь, вместе с Питом.
Пит находит своими губами мои и больше не отстраняется. Я чувствую, как мужская сила Пита в полной готовности.
Его руки проникают под мою майку и ощущают гладкость моих упругих грудей.
В одно мгновение всё смешивается в одно…
Наши улыбки, невероятная нежность. Мы лицом к лицу, прерывистое дыхание – как вызов. Его рывок вперёд, мой крик, а после стон облегчения. Желанное соприкосновение тел. Глаза - в глаза, взгляд – поглощённый взглядом другого, улыбка сообщника.
Я уже не чувствую, где чья кожа, где чья слюна, его плоть – желанная – легко входила в мою плоть, всё более влажную и горячую.
Глубже, очень глубоко, туда, где спрятана разгадка всех тайн; смысл таинства смерти и жизни.
И я чувствую себя счастливой…
Эта ночь становится свидетельницей нашего безумства. По-другому это назвать нельзя. Я и Пит…
Когда наши стоны утихают, Пит не моргая смотрит в мои глаза. Я их не отвожу. Это случилось и будь, что будет.
Единственный вопрос, который меня волнует сейчас: я ведь ненавижу Пита?
17.
Головная боль заставляет открыть глаза. Яркое солнце уже высоко. Я пропустила завтрак.
Потираю нос. Со страхом одёргиваю руку от лица. Кровь. На пальцах, на ладони. Откуда?
Может, Пита? Поворачиваюсь к нему и вижу лежащего на спине парня. На его руках также кровь.
Слёзы начинают поступать к моему горлу, когда я понимаю, что эта кровь моя.
И она не из-за раны…
Это всё случилось. Это не сон.
Я и Пит.
Паника. О чём я думала?
Что теперь будет?
Я готова кричать во всё горло.
Вылезаю из-под одеяла и спешу в ванну. Нужно умыться. Прийти в себя.
Быстро принимаю душ и беру платье. Я даже не различаю цвет. Натягиваю его на себя и смотрюсь в зеркало.
Ты… Ты… Ты всё испортила.
Я опираюсь на раковину руками и опускаю голову.
Слёз нет. Я не собираюсь плакать.
Слышу, как открывается дверь. Оборачиваюсь и вижу Пита. Он не улыбается, он просто смотрит. Я отвожу взгляд, но понимаю, что показываю свою слабость.
Всё уже случилось, и я была не против.
Пит молчит. Его лицо в одну секунду становится обречённым. Он делает жест головой, который говорит о согласии.
- Я в порядке, - быстро говорю, и прохожу мимо Пита, а затем выхожу из купе.
Что будет дальше?
***
Хеймитча нет в общем вагоне. Смотрю на часы. Почти два часа. Мы будем в Двенадцатом через три часа. Я должна быть в форме. Смотрю на стол. Наши с Питом тарелки стоят не тронутыми. Тарелки Хеймитча нет. Беру несколько виноградин и бегу в купе команды подготовки.
Буду вспоминать, чему я научилась в Капитолии у Цинны и остальных. Я должна соответствовать.
У меня уходит полтора часа, чтобы накраситься (ресницы, губы, румяна) и одеться (белое платье и удобные туфли), заплетаю привычную косу. Конечно, это не то, что я привыкла видеть, но тоже неплохо.
Выхожу и иду в общий вагон. Хеймитч и Пит сидят за столом.
- Ого! – Восклицает Хеймитч. – А ты и без команды неплохо справляешься!
- Спасибо, - говорю я еле слышно и сажусь рядом с Питом. Он на меня не смотрит, также как и я на него.