Он видит её горящие безумием и жаждой крови глаза, видит за её спиной удивлённые лица Джошуа и Детектива, пытающихся поспеть за ними, в последний момент у него получается вырвать руку из её хватки, но он сделал шаг за край.
С животным ужасом Проводник смотрит, как туман заволакивает портал, как руны, только что сиявшие ярче звёзд, гаснут, и понимает, что выхода нет. Чувствует, как шею, руки и ноги обвивают, раздирая ткань, сухие, но на удивление гибкие ветви, и, прежде чем успевает что-либо сделать, проваливается в чернильно-чёрное туманное ничто.
Падает, кажется, бесконечно долго и наверняка насмерть разобьётся, когда достигнет дна. Если здесь оно есть.
Туман забивается внутрь с каждым вдохом, щиплет глаза, игнорируя маску, и когда Проводник пытается хотя бы сморгнуть его, видит соломенные силуэты с чёрной бездной вместо лиц и наблюдающими за ним глазами-светлячками. Чем дольше он падает, тем их становится больше, и если сначала они просто следят за ним, то потом он с ужасом понимает, что они преследуют его.
На расстоянии, чтобы он только очертания смог разглядеть, но постепенно их балахонистые фигуры занимают всё видимое пространство, и Проводник понимает, что гул, который он слышит, не от ветра. Гул - это их голоса.
Они приветствуют его в своём царстве, смеются и глумятся над глупым смертным, попавшим к ним в ловушку, готовятся пожрать, высосать душу, а тело... тело сделать подобным себе.
Да, для него уготована особая роль, не такая, как остальным. Не такая, как проклятым с Терра Механикум.
Проводник пытается разлепить непослушные губы, пытается издать хотя бы звук, и наконец выходит. Не с первой попытки, но ему всё же удаётся позвать Ребекку. Он не уверен, успела ли она прыгнуть за ним или портал закрылся раньше, он может только надеяться.
Надеяться, что он здесь не один живой. Что хотя бы шанс у него есть.
Монстры же, едва услышав её имя, как потревоженный осиный рой начинают метаться вокруг него, хлыстать своими руками-ветками, а Проводник ещё громче, до хрипа зовёт её по имени, но... ответа нет.
Ответа нет, боли всё больше. Наверное, без защиты Джошуа он был бы уже мёртв, но на сколько ещё ударов её хватит? Проводник, набрав в лёгкие как можно больше воздуха, в последний раз выкрикивает её имя, и прутья, тянущие его вниз, будто дёргает кто-то.
Ударной волной весь дух у него из лёгких вышибает, а монстры все в одно грязно-коричневое пятно сливаются, так быстро он летит вниз. И боль как будто не только его. Как будто их даже больше. Сливается с туманом, пробирается ему под кожу и ощущается как своя.
Ему кажется, что в тех глазах, которые всё же получается рассмотреть, сквозит неприкрытая горечь, и этот взгляд ему слишком хорошо знаком.
На краю сознания он понимает, что, скорее всего, снова отравлен туманом, и это просто галлюцинации, но разве галлюцинации бывают настолько реальными?
Внезапно прутья, что тащили его всё это время, исчезают, и он мешком валится на покрытую толстым слоем пепла землю.
Не умер, а это уже что-то.
Не умер, но боль от удара, от так и не заживших до конца ран прошивает всё тело и на какое-то время обездвиживает.
Время, достаточное, чтобы монстры добрались до него и окружили, сжимая во всё более плотное кольцо.
Никто не предупреждал Проводника, что на этой стороне тумана их будет СТОЛЬКО. Пистолет, который дал ему Джошуа, здесь будет бесполезен. Даже если ему удастся ранить или убить нескольких - при условии, что пули сработают - остальные его просто разорвут.
Проводник шарит руками по бёдрам и поясу, надеясь найти хоть что-то, и внезапно уцепляет пальцами ручку от своего фонаря.
Медлит, не решаясь зажечь фитиль пузатой стеклянной внутренности, но разве ему что-то ещё остаётся?
Стоит только подумать о том, что зажечь фонарь ему всё равно нечем, как пламя внутри разгорается само собой. Это более чем странно, и Проводник поначалу подозревает треклятый туман в очередной галлюцинации, но, когда вытягивает руку с фонарём перед собой, монстры отшатываются от него.
Они не исчезают, нет, кружат по границе света, и некоторые пытаются достать его своими руками-ветками, но стоит им подобраться вплотную к щиту света, как тот буквально плавит их, распространяя вокруг вонь горелой живой плоти.