- А ты отчаянная, -
- Я скажу тебе правду. Помнишь свисток, который я тебе оставила? -
- Да. Спасибо тебе, Иванка, он меня два раза выручал, -
- И меня всё это время. Когда я собирала твою броню, я вставила туда маленький жучёк и потом видела, куда ты идёшь, -
- Так ты следила за мной? -
- Ну извини уж, всё равно тебе от этого, я вижу, не холодно, не жарко, -
- Почему же... - но снова не хватило сил сказать главное, - а, это, дальше-то что было? -
- Я смотрела, куда ты идёшь, я обрадовалась, когда увидела, что ты оказался поблизо-сти, причём раньше меня. Ворота? -
- Да, -
- А потом ты пропал. Исчез, и сигнала не было очень долго, -
- Ты боялась? -
- Зачем тебе это? Ты ведь вернулся. И приехал к тесловцам. Тогда я тебя заметила, а ты не узнал. А я не решилась подойти. Знаешь, ты очень ловко с машиной управляешься, -
- Да ну, прямо уж. Я чуть не кувырнулся, когда через мост летел... -
- А мне понравилось. И говоришь ты красиво, - снова вздохнула она, - и командуешь тоже. Всё очень красиво, именно так, как я и представляла, так, как думала раньше, - и снова по её щеке пробежала слеза, -
- Не надо, - забеспокоился Иван, - ты что, не надо... -
- Не стоит меня жалеть. Я это заслужила. А сегодня я просто очень устала, мы всю не-делю спали по два часа, не больше, напарники ушли, а я осталась, ждала, когда ты отпу-стишь этого выродка, который мне сразу не понравился. И сама не заметила, как уснула. А проснулась от выстрела, выглянула, а тебя уже убивают. Дальше ты сам знаешь, -
- Ты замечательный стрелок, просто высшей пробы, -
- И ты думаешь, что я скажу тебе спасибо за эту похвалу, - она слегка покраснела, - ты прав, спасибо. Что ты не поделил с ним? - она кивнула на неподвижный труп в белой каске.
- О, да, ты напомнила мне кое-что, -
Иван быстро поднял пульт, раскрыл, набрал заветную комбинацию и, замирая от вол-нения, надавил зелёную кнопку. Что-то щёлкнуло, пикнуло на дне шахты, и пульт, завиб-рировав, погас. Ура! Сталкер выковырял из прибора аккумулятор, отшвырнул в сторону, а сам пульт злобно швырнул на землю, раздолбил камнем и кинул подальше в море. Всё. Как с души отлегло.
- Этот гад хотел нас всех взорвать, - объяснил он недоумевающей Иванке, - здесь под землёй ядерные мины. А это был пульт активации. Но теперь всё, мы победили. Мне многое хочется тебе рассказать, очень многое, - и он, ощущая всё нараставшую дрожь, медленно подошёл к ней, глядя в её глаз, всё ещё влажный от слёз.
Она не отодвинулась, но продолжала стоять молча, словно бы тоже пытаясь что-то пе-реступить в себе.
- Знаешь, сколько всего произошло со мной. Хочешь, расскажу прямо сейчас, - он не мог больше отвести взгляд от неё, просто не мог и всё.
- Тогда, - словно через силу ответила Иванка, - расскажи сперва, как твоя жена поживает? -
Иван улыбнулся, еле сдерживая смех, а потом подмигнул ей:
- А тебе это лучше знать, как поживает моя жена, -
- Не знаю. Я ей не гадала, и жучков на ней нет, -
- Ты не поняла меня. Тебе одной лучше всех известно, как моя жена поживает, -
Взгляд её остановился, она слегка прикусила губу, словно о чём-то думая:
- Прыткий ты, сталкер, вот чего захотел. Понятно. Надо же, - вдруг встрепенулась она, - я никого ещё до тебя не называла сталкером, я говорила только сталкёр, потому что они все не тянут на сталкера. Но это ни о чём не говорит, -
- А я сказал всё, что хотел... -
- Почти всё. Ты даже не можешь нормально признаться, -
- Увы, - смутился Иван.
Белая пушинка снега, кружась, опустилась на землю. Иванка вдруг протянула руки:
- Иди сюда. Ну, а то передумаю, -
И сталкер, блаженно замирая, снова, как тогда, прижал её к себе, теперь уже твёрдо зная, что никогда больше не отпустит её, и сам больше никуда не уйдёт без неё. Всё остальное потеряло смысл, остались лишь они вдвоём в этом мире, тонувшем в золоти-стом тумане, который уносил их к неведомым, сказочным далям. И он уже перестал осо-знавать, где заканчивается он, а где начинается она, словно они были неразделимы, словно на двоих у них билось одно сердце. И также, как тогда, её руки оказались под его бронёй, и он совсем растаял и потёк, как таял снег, падавший на их лица.
Чёрт, грудь снова пронзила боль, он поморщился.
- Больно? - забеспокоилась Иванка.
- Есть немного, - улыбнулся сталкер.
- Это пройдёт, - она подняла тельняшку на нём и медленно поцеловала его в то место, где на коже виднелся лиловый след, - это пройдёт, -
- Конечно, - Иван чувствовал, как по телу расползается тепло, - всё пройдёт, только наша любовь останется навсегда, - и снова удивился своим же словам.
Снег всё падал и падал, отвесно, крупными пушистыми хлопьями, укрывая истерзан-ную взрывами землю, словно бы убаюкивая её после напряжённого и долгого дня. Они стояли, облокотившись на танковую гусеницу, уже припорошенную снегом.