Да что же за такое творится. Ивану почему-то захотелось догнать это немощное, зале-деневшее тело, чтобы хоть как-то помочь, даже силой отвести его в тепло, а ещё захоте-лось набить рожи тем, кто вот так вот выкинул, словно рваную броню, ставшего бесполезным бойца, который готов был отдать свою жизнь, выполняя поставленную боевую задачу, и теперь, фактически, стал хуже, чем мертвец. Почему же он раньше не обращал внимания на этих людей, брезгливо отворачивался от их беды, хотя мог в принципе помочь каждому. Как же так выходит, неужели он уедет отсюда, не сделав ничего хорошего тем, от кого все отвернулись.
- А мы думали, тебя Большой крыс покусал, - толкнул его Валентин, - пошли уже, скоро темнеть будет, -
Иван встрепенулся и зашагал по остаткам асфальта в сторону выкрошившихся, затяну-тых мхом и плесенью кирпичных столбиков с покосившимся каркасом воротной створки. Когда-то в этой части города был парк, и теперь ещё переродившаяся природа не сумела поглотить остатки человеческого вмешательства. То тут то там сквозь прелую, влажную листву выступали шершавые булыжники мощёной дорожки, попадались ржавые остовы скамеек. Эх, они, наверное, пол месяца упорно зачищали этот парк, электропушка жарила молниями так, что её корпус раскалялся до красна, дни и ночи напролёт грохотали кала-ши, рвались гранаты, пришлось даже снимать пулемёты, чтобы обеспечить хоть какое-то прикрытие рабочим, пока те возводили проволочные ограждения по обеим сторонам парка. Зверья сжили со свету массу, отбили территорию и закрепились на необходимых позициях. Это был завершающий этап строительства, неделей позже рабочие уедут на другой объект, и Иван их больше не увидит. За поворотом показался поржавевший фон-тан, с острого излива которого взирал тёмными впадинами глазниц пожелтевший человеческий череп. Его не раз пытались оттуда сбить, но костистая физиономия словно намертво прикипела к железу, сама став прочнее металла. Под чашей у самой земли торчали рёбра, также "вплавленные" в каменную плиту у основания. Что здесь произошло, так и оставалось загадкой, может быть, это были следы действия какой-то аномалии.
Иван бросил короткий взгляд на тёмную беседку слева, кое-как отремонтированную остатками досок и покрашенную красной и зелёной грунтовкой. Это Иван тогда, ещё в начале лета поработал, восстановив это строение и украсив его внутри какими-то ползу-чими побегами. Зачем? А чтобы пригласить сюда Лену, которой всегда было интересно, что же происходит в глубине Зоны, и Иван ей организовал небольшую прогулку, закон-чившуюся именно здесь. Здесь же он и предложил ей встречаться. Сработало, более чем сработало, он на следующий день даже работу проспал.
Они миновали остатки каких-то построек и вышли к внешнему охранному посту - кир-пичному домику с прожектором, антенной и узкими прорезями бойниц в передней мас-сивной стене. Глухой куб наблюдательной вышки резко выпирал в темноту. Итак, они на месте. Предыдущая смена давно уехала на электрокаре, оставив бардак на низеньком столике и острый морозец от выключенных обогреек. Март щёлкнул тумблером на стене, вспыхнула люминесцентная лампа под прокуренным потолком, на тёмном экране, при-креплённом к стене замелькали полосы, потом высветилась зеленоватая картинка серой паутины древесных крон на фоне тёмного неба. Система видеонаблюдения давала замечательный панорамный обзор, поэтому в принципе показываться из домика при любом шорохе не требовалось. Мерно стучащие лопастями вентиляторов тепловые пушки постепенно нагревали помещенье. Иван достал из рюкзака брикет с сушёной мясной перловкой, аккуратно разорвал сверху и залил кипятком из чайника.
- Вот лентяй, - усмехнулся Валентин, - шлёмку никак не может принести, -
- Да мне и так нормально, - наёмник нашарил в ящике стола мешочек сухарей.
- Ну что, Ванилин, - достал спички Марат, наблюдая как наёмник уплетает распаренную кашу, - тяни, кому первому спать. -
Естественно, что стоять всю ночь без сна было физически трудно, поэтому спали по очереди, а чтобы не было споров, тянули жребий. Иван выволок щепку из толстых паль-цев Марата. Короткая.
- О, блин, с первого раза. Ну всё, доедай, и в десять на бочёк, а в два я тебя подниму, -