Топь, а с ней и лес закончились внезапно, открывая вид на пригород, на его остатки в виде бесконечных руин и каши из дерева и кирпича. Уцелели только покосившаяся стена бетонного забора со ржавой проволокой наверху и мощёная бетонными же плитами широкая дорога, посередине которой тянулись вперёд рельсы. Полотно шло с резким наклоном вниз, повеяло прохладой и свежестью, такой приятной после удушливого запаха болота. Послышались всплески, и вскоре взору предстал тихий, широкий залив, дугой охватывающий полуостров с очертаниями домов. Трасса врезалась прямо в него и вместе с рельсами исчезала где-то в глубине, под неподвижной прозрачной водой. Паром принял на борт разведчика и отчалил. В момент Посещения, когда образовался Корейский Разлом, рассёкший почти полностью две враждующие Кореи - Северную и Южную, от него в обе стороны пролегло несколько глубоких перпендикулярных трещин, быстро заполнившихся океанской водой. Залив, ставший естественной границей их города-государства, как раз и был одной из таких трещин. Одномоментно земля поглотила целые кварталы, дороги, сады и парки этого некогда корейского города, названия которого даже и не помнили сейчас, ну или помнили, да не называли - смысл какой, всё ведь переменилось кардинально. И за внешним спокойствием вод таилось столько необъяснимого и сверхъестественного, что, казалось, не хватит и столетий, чтобы полностью изучить и объяснить всё то, что происходило здесь, и не только здесь, а по всем островкам жизни, разбросанным в Межзонье, как здесь называли земли близ 38 параллели. Лучше не смотреть в воду, осо-бенно в ясный день, слишком уж отчётливо видны остатки человеческой жизни до Посе-щения. Под синеватой толщей океанской воды угадывались просевшие крыши зданий, замершие автомобили, деревья, на удивление свежие и в листве, хотя, по идее, за годы это всё должно было сгнить и покрыться илом. Но не здесь. Странно, как будто смотришь на существо, помещённое в банку и законсервированное в формалине. Воды разлома, повинуясь иной, нечеловеческой логике, сохранили как экспонат кусочек, маленький осколок прежнего, понятного и изученного мира. Тарахтел дизель парома, приближаю-щийся город просыпался, гася прожектора, открывая окна и двери домов и не спеша втя-гивая воздух огромной ноздрёй Электропровала. А внизу, под водой виднелся прежний город. Если вглядеться, особенно сейчас, в лучах восходящего солнца, золотившего глян-цевую поверхность залива, то можно даже рассмотреть парковые скамейки, брусчатку на улицах, даже детское ведёрко, оставленное в песочнице. И чем дольше смотришь, тем ближе кажется тебе этот обезлюдевший мир, тем яснее проступает он сквозь неподвиж-ный залив. Кажется, что протяни руку, и можно потрогать листья на верхушках деревьев, да и до крыши автомобиля он дотянется с лёгкостью. Можно даже на секунду сойти с металлической решётчатой палубы и прогуляться по улице. Хм, а что если...