- Иван, не отставай, - пробасил Денис.
Парень закивал и ускорился, зацепился ногой за кочку и чуть не упал.
Валера, остановившись, внимательно посмотрел в его бледное лицо с остановившимися глазами, а потом взял его за плечо уверенной рукой:
- Ваня, послушай меня внимательно, -
Иван тяжело поднял голову.
- В аномалиях случайно не гибнут. Запомни это. Там находят смерть либо те, кто ничего не знает о них, либо те, кто слишком уверенны в себе и невнимательны. А ещё те, кто видел как умирали другие и теперь боится даже к ним подходить. Ваня, Иван, я не верю, что человек, добровольно сюда пришедший и видевший испытавший немало всего, будет бояться не зубов и когтей, не ожившего бетона и стали, а самого малого, с чем можно тут столкнуться. Я не верю, что этого можно бояться, или я сейчас разочаруюсь и в себе и в людях, - и он подмигнул Ивану.
Парень слегка улыбнулся в ответ.
- И потом, ты же, наверное, слышал такую вещь, что мысль материальна? Киваешь. Так вот, здесь, в этом странноватом и интересном мире она гораздо более материальна, чем в каком-либо другом месте. И если ты станешь бояться умереть, то и сам не заметишь, как сгинешь. Да-да, именно так, и не делай такие глаза, это - очевидные вещи. Вот скажи, ты в электротехнике соображаешь. Розетки там, выключатели, провода в квартире. Работал с ними? -
- Ну да, я же моторист и электромеханик, -
- А под напряжением не боишься работать? -
- Нет, а чего бояться-то. Посмотрел, проверил, где фазы у тебя, и не лезь туда голыми руками, просто внимательно надо работать, -
- Ну вот, Ваня, ты сам за меня сказал то, что я хотел тебе донести. Да, ты правильно меня понял. А теперь вперёд, нам ещё топать и топать, -
И только сейчас Иван понял, что за полдня они недалеко продвинулись вперёд. К вечеру им повезло - нашлось более-менее свободное пространство, где можно было переночевать. С рассветом их тихий марш продолжился. Опасная тропинка вывела их в перелесок, где на не по-ноябрьски зелёной траве прыгали цикады. То тут, то там почва слегка вздымалась и опадала с тихим присвистом, словно дышала и сопела во сне. Валера длинной палкой прощупывал дорогу, один раз острый кол с хлюпаньем вошёл в землю, а следом ударил сноп пара, уносясь к красиво заиндевевшим, переливающимся на солнце верхушкам деревьев.
- Стеклянный Оазис, - улыбнулся Валера, - тут геотермальные аномалии кругом, -
- Геодерьмальные, - мрачно бросил Денис, - у меня до сих пор шрамы на ногах оста-лись, -
- Так правильно, ты как тогда увидел сливы, так к ним и метнулся не разбирая дороги. Недаром говорят - жрать да еб...ться готов надорваться. Тут лето круглый год, земля гре-ется изнутри, растительность так и пышет, вон, посмотри. -
На краю перелеска их ожидала низенькая шипастая слива, увешанная небольшими желтоватыми плодами.
- Их можно есть? - Иван с опаской протянул руку к лакомству.
- Тут всё можно есть, - подмигнул пожилой, - но некоторое - только один раз в жизни, - и трое сталкеров расхохотались, набивая рот сочной слегка терпкой мякотью, столь при-ятной после долгих дней в компании тушёнки и гречки. Дожевав очередную сливину, Иван запульнул косточку в поле, наблюдая, как широкой дугой она полетела вперёд, по-степенно замедляя свой разгон. Странно как-то замедляя, очень странно. Он вовремя успел убрать голову, когда косточка зависнув над полем вдруг пулей свистнула обратно и раскололась о дерево, оставив глубокую вмятину на стволе.
- Видал, - значительно качнул головой Денис, - а прикинь, ты в такую "резинку" попа-дёшь, так полетишь, что с перепугу загнёшься раньше, чем об землю тебя разобьёт. Вот, помню, Седой, Царство Небесное ему, умудрился между двумя такими "резинками" по-летать, пока его с пятого раза не поймали. -
- И умер от этого? - спросил Иван.
- Не, только в натуре седым сделался. А умер уже потом, напился и вырубился, из него всё обратно полезло, он и захлебнулся блевотиной своей, -
- Блин, слава Богу, что я завязал, - подумал Иван.
За леском началось то, что Валера называл Козья Тропа. Аномалии здесь находились так плотно друг от друга, что двигаться можно было только боком, постоянно рискуя осту-питься и упасть вперёд или навзничь. Постоянное чувство напряжения, словно бы идёшь по бесконечной узенькой доске над пропастью, изматывало и отнимало силы. Они основательно подготовились к этому переходу. Всё лишнее перекочевало из рюкзаков в карманы костюмов, ПДС разобрали и сложили туда же, всё равно никакие опасные гости не смогли бы так просто подобраться к ним, да и местная живность чуяла аномалии и не лезла к ним напрасно. Рюкзаки перетянули ремнями, чтобы придать им плоскую форму, опасаясь "клещей" и "прессов", срезавших и сминающих выступающие части предметов или конечности незадачливых сталкеров, оставляя обрубки и культи. В руке у каждого был нож, чтобы в случае если начнёт затягивать в аномалию, перерезать лямки рюкзака. Выпрямленная по стойке смирно спина постепенно начинала ныть и ломить, опасным и невозможным оказалось даже наклониться, чтобы почесаться, ведь можно было угодить головой в какую-нибудь аномальную ловушку. Руки постепенно начинали трястись, словно с глубокого похмелья, в глазах то и дело вспыхивали радужные пятна. Вечерний мрак уже спустился на землю, когда они наконец выбрались из этого узкого коридорчика жизни и бессильно рухнули на сухую траву. Боль в стоявшем колом позвоночнике выстреливала до самого затылка, поясница не желала сгибаться, а ноги идти дальше.