- Всё, в Центер вышли. Ещё денёк и доберёмся куда нужно. -
Денис с Иваном молчали, кое как разминая затёкшие конечности. Повеяло холодом, тёмно синяя полоска неба на горизонте гасла, окунаясь в черноту. Внезапно Иван понял, что те борозды, на которых он лежит спиной были не чем иным, как картофельными гря-дами, причём не выкопанными до сих пор. С удивлением он сел и увидел, как из продавленного рядка выкатилось несколько крупных чистых клубней. Картошечка. Как же он по ней соскучился. Он прямо носом ощутил восхитительный запах жарящейся на сале аппетитно хрустящей картошки, щедро сдобренной молодым лучком. Прямо как Лена умела делать. Да ещё бы кружку молока побольше. Ух ты.
- Мужики, - поднялся Иван, - давайте картошки накопаем, такое лакомство сделаем, - и он наклонился к рядку.
Пулей подлетевший Валера ударил его ногой по руке и закричал:
- Стоять! Денис, Ваня, спокойно! Не смотрим вниз, подняли головы! Я сказал, головы подняли! -
Ничего не понимая, Иван исполнил приказание.
- Ты куда нас привёл? - злобно сказал Денис, вытянувшийся в струнку. Видно было ка-ких усилий стоило ему не смотреть на землю. То и дело он непроизвольно пытался наклониться.
Валера поскорее всыпал в рот каждому, включая себя, экстракт волбешного чая, потом произнёс:
- Проклятье, в полумраке вижу плохо, не той развилкой вышли, -
- И что делать теперь? - раздражённо спросил Денис.
- Бегом бежать, другого выхода нет. И в землю не глядим. Ясно? -
- Ну давайте картошки наберём сперва, - ничего не понимая чуть ли не жалобно попросил Иван.
- Тихо! - снова рявкнул Валера - Ни слова о картошке! Всё, бегом марш! -
И три пары ботинок захрустели по высохшей ботве, перепрыгивая через рядки в наползавшей темноте.
- Не молчим! Не молчим, - с усилием крикнул пожилой, - Денис, говори! -
- А что говорить? Мочи нет, назад хочу! -
- Это пройдёт! Скоро... -
А Иван бежал и чувствовал, как под ногами выпадают из земли большущие картошины, и вдруг ему стало так грустно и жалко, что это забытое, не выкопанное поле замёрзнет под зимними холодами, что картошка, кем-то заботливо посаженная и выращенная, а теперь предательски брошенная гнить и вымокать, так и не будет выкопана и сложена в мешки, и не будет привезена и сложена на хранение, чтобы долгими зимними вечерами радовать желудок. Она сгниет, съёжится и остекленеет от холода, а потом вытечет по весне и всё. Ох как жалко ему стало эту картошку, не передать просто. А, может, ну их всех с их аномалиями, туманами, голосами и прочей дребеденью. Тут картошка сгниёт без хозяев, а они какую-то мышиную возню завели и носятся с этим. Лентяи проклятые, вон как припустили, лишь бы не копать. Да чёрт с ними, сам справлюсь, сам выкопаю. И как по заказу он запнулся ногой за ведро с гремевшей в нём копалкой.
- Валера, - прохрипел Иван, задыхаясь от бега, - как хочешь, а я остаюсь, -
- Не смей! Ваня, умоляю, нет! Сейчас, ещё чуть-чуть, всё пройдёт, отпустит. Вот, мы по-чти вышли! -
И почему-то все трое резко остановились на последнем рядке возле межи, где закан-чивалось поле. Денис, стиснув зубы, топтался, как бык, Валера всем телом подался вперёд и покачивался, а Иван чувствовал, что ноги поворачивают обратно.
- Ну, соберитесь, - Валеру трясло, - прыгаем на счёт три. Давайте руки! Раз, два... -
- Картошка пропадёт, мы же могли её выкопать и не выкопали, - подумал Иван и слёзы отчаяния навернулись на глаза, - а может вернуться?! -
- ...три! -
И он прыгнул вместе со всеми, и пролетая над канавой, вдруг почувствовал такую тоску и боль от мысли о брошенной картошке, что взвыл, вторя вскрикнувшему в ярости Денису. Это длилось всего лишь миг, а потом неожиданно душу отпустило, а следом он бухнулся на колени, приземлившись за межой.