Денис вдруг бессильно растянулся на земле, вздрогнул и залился истерическим хохо-том, переходящим с басовитых ноток на щенячий визг. Он исступлённо молотил кулаками по траве, дрыгал ногами и всё смеялся и смеялся, сотрясаясь всем телом.
- Ну всё, всё, полно, Денис, полно, - тяжело дышавший Валера подполз к нему и взял за плечи, - всё, всё, мы вырвались, вырвались, -
- Потому, потому, - срываясь на смех выдавил Денис, - и смеюсь, что вырвались, а я думал в натуре всё, пиз...ец нам пришёл, -
- Я тоже так подумал уже, особенно на последних шагах. Думал, поверну назад, к грядкам. Мне всё хотелось выкопать эту картошку и отдать тому возвращенцу, у которого дети как собаки. Ну помнишь, вторая остановка, когда на Гумновозке едешь. -
- А, эти, волчки что ли? Помню. А я сразу замечтался о том, как буду копать картофан, откопаю весь и открою тут закусочную для сталкеров, денег заработаю на этом, и сам сы-тый буду, и потом опять картошку посажу, маленький бизнес на этом сделаю, -
- А ты, Ваня, что почувствовал? -
Парень провёл рукой по лицу, ощущая не подсохшую влагу, и сам удивился, как можно было плакать из-за какой-то картошки:
- А мне просто очень жалко картошку стало, что её бросили и некому выкопать, а она замёрзнет и сгниёт, хотя созревала для кого-то, старалась урожай дать. Терзала меня мысль, что не должно быть такой жуткой несправедливости, что это неправильно, когда вот так вот делают, а потом бросают пропадать. -
Валера о чём-то задумался, потирая подбородок, потом встрепенулся:
- Нет, ну я одного не могу понять, как же так мы сбились с пути? Тут Козья тропа на две развилки делится. Одна прямёхонько в Центер выходит, а другая коварная, по ней как раз на Картофельное поле и попадаешь. Как же я мог ошибиться, перепроверял на сто рядов. Денис, ты же видел, погремуха против часовой крутилась? -
- Да, я же тебе тогда ещё сказал, -
- Дурь какая-то. Всё же правильно вроде делал. Эх, глаза подводят уже, в сумерках по-чти не вижу ничего. Вот и ошибся видимо. Да, скорее всего так и было. Завёл вас, как Иван Сусанин. Ну, знаете, был такой человек, он поляков в непроходимый лес завёл, и они там сгинули. Песенка даже есть:
Мы идём в темноте, нам не видно ни зги,
Я и сам заблудился, не глумите мозги. -
Иван с Денисом расхохотались, но больше не над песенкой, а над тем, каким дребез-жащим козлиным тенорком она была пропета.
И снова тепло светилась "окалина" в жаровне, а трое сталкеров лежали в спальниках, но сон после пережитого никак не желал приходить. Валера с Денисом время от времени прикладывались к военной фляжке, морщились и хрустели сухарями.
- Злой какой-то спирт, - сглотнул Денис, - дерёт как волк, а голова вроде не хмельная -
- Это отходняки у тебя. Я тоже весь трясусь до сих пор. Ванёк, ты как? -
- Нормально, только жрать охота. Картошечки бы сейчас, -
- Ну тебя на фиг с такими шутками. А то сейчас пойдёшь за межу собирать, -
- Только после вас, - парень вытряхивал из пачки скудные пылинки табака, чтобы хоть как-то разбавить ядрёную смесь бамбуковых листьев и какого-то мха.
- Не, ну мы всё-таки выбрались, - улыбнулся пожилой, - мы теперь, можно сказать, местные герои, мы первые, кто это смог самостоятельно. В Балке все удивятся. -
- Это точно, - заглотил сухаря Денис.
- Ваня, что-то мне подсказывает, что тебя давно мучает вопрос, что это было? -
- Ну ты догада, - щурился от едкого дыма парень, - так расскажи, что это за поле такое? Аномалия? -
- Ну, можно сказать и так. Тут раньше до Посещения вроде совхоза было что-то, а по-том возникли аномалии. Ты если заметил, чем ближе к середине этих полей, к Центеру, как мы его называем, тем плотнее аномалии друг к другу. А в самом Центере их почти нет. Я говорил, что есть на этом поле одно полезное местечко, куда мы путь и держим. Оно путь позволяет сократить. Когда только-только начали сталкерить здесь после Посе-щения, когда в Балке обосновались, тогда и стали мы короткую дорогу искать до неё, вот и начали исследовать эти поля. Две группы отправились на разведку дороги в тот кон. Первая группа сгинула на Козьей тропе, от двух ребят только клочья одежды остались, а один уже мёртвый в воздухе висел среди аномалий, пока не истлел и не рассыпался по частям. А вот вторая группа от и до разведала тропы, только вернулись вдвоём, а старший их, Максим, пропал здесь, в Центере. Говорили, что за ту межу зашёл по малой нужде и исчез напрочь, как растаял. Ну исчез, сгинул, погоревали и забыли, только после этого пошли слухи среди тех, кто ходил этими тропами, что непонятное тут творится. То шаги слышат, то шевеление какое-то совсем рядом, а то и голос непонятный. И вот как-то один новичок по Козьей тропе пробирался и как раз на дорогу-обманку вышел. Слава Богу, чуйка сработала, вовремя назад двинул, почти у самого края этого места, куда мы загремели. Выбрался он в итоге и давай рассказывать, что секунду другую видел там человека, который в поле копался и ковырялся. Описал его, мы и ахнули - Максим. Тут-то начали думать, как так, вроде и сгинул, а вроде и есть он, жив до сих пор. Интересно нам стало. А среди нас в Балке дядька один жил, восточных кровей, имён много у него было. И Илья его звали, и Лоли, и Бек. То ли знал он что-то о Зоне, чего мы не знаем, то ли ещё что-то особенное в нём было, вроде даже говорили, что он и корейских кровей тоже, а возвращенцы, сам знаешь, Зону чувствуют не чета нам, сталкерам, только помалкивают о многом. Вот мы к Илье и подались, рассказали, что и как. Он репу почесал и отправился с нами в Центер. Странно он себя вёл во время перехода, у конфедератов (потом о них расскажу) заставил жить три дня, потом на ихний базар нас потащил, картошку решил купить, да не килограмм ли два, а целую сетку. У конфедератов цены божеские, но всё равно, натуральная овощь здесь дорого стоит, а особенно чистая и без химикатов, как у них. Мы все вчетвером скидывались. Еле наскребли на эту картошку, а как уж как наматерились сетку эту через Мышиный лабиринт тащить, не передать. В итоге дошли мы к вечеру до этого места, спрашиваем, что дальше-то, а он и смеётся, не знаю мол ещё. Мы аж взбесились, хотели его поколотить и заставить всю картошку за раз съесть, но решили до утра отложить экзекуцию. А с рассветом он нас будит, даже поесть не дал, злодей и давай цирк-жопито устраивать. Мы подумали, что бедняга с перепугу решил нам мозги запудрить, так смешно это выглядело. Построил он нас в колонну, завязал глаза двоим впереди стоящим, походил, походил перед межой, а потом заставил прямо к ней шагать, пока первый за межой не очутился. И вмиг исчез он из глаз, руками его чувствуют, а не видят. Илья тем временем сетку развязал, давай второму в колонне картошку в рот пихать клубень за клубнем, руки-то заняты, а тот голову за межу суёт и передаёт картофан впереди стоящему. А ему Илья велел кидать её вперёд вслепую, но вроде как дорожкой. Пол сетки так перевели, потом вышли обратно и он ещё в меже остатки высыпал. Улыбается, говорит, сидите и ждите. Мы ждём, что же будет, и за Ильёй смотрим, чтобы не сбежал под шумок. Много ли мало, стали терпение терять, а тут вроде шаги какие-то за межой слышим, и всё ближе и ближе, и ворчит кто-то. И вдруг из воздуха рука возле межи появилась, а следом и весь Максим и давай картошку спешно подбирать. Мы как увидели его, чуть было не пристрелили с перепугу, но одумались и успели скрутить. Жуткое зрелище было, скажу я тебе. Тощий он был, как Костяк, глаза ввалились, одежда рваная и вся в грязи, рот в земле, слюна за бороду свисает, а бородища аж до пупа наверное. И как давай этот скелет вырываться у нас, орёт, визжит, костерит нас, что мы скоты и лентяи, что картошку чуть не погубили, что не копаем, а дурью маемся. Такими матами нас прикладывал, аж аномалии притихли и в землю попрятались. А Илья только посмеивается, словно заранее всё знал. Привели мы Максима в Балку, он совсем в беспамятство впал, недели две бредил и метался или вообще сознание терял, мы его чуть не с ложки кормили, даже знахаря нашли из возвращенцев. Он-то беднягу и выходил. А как оклемался Максим, мы и давай его выспрашивать, что и как, а он такое поведал. Говорит, как зашёл за межу, встал оправляться, видит, под ногами картошка, рядки не выкопанные. Эх, думает, сейчас наберу да поем. И только взял картофелину в руки, так чисто и благостно на душе стало, прямо как в детстве, и небо вроде чище и синее стало, и потеплело. И понял он, что надо эту картошку всю выкопать и в Балку отвезти. Глядь, и ведро с копалкой поблизости стоят. Взялся он и начал копать. А картошка красивая, крупная, много. И мешки появились как в сказке, он давай её сушить и укладывать, и чем больше копает, тем больше хочется, а вокруг красиво, солнце светит, но не печёт, паутинки летают, молочаем пахнет, мешки и те пахнут восхитительно, холщовые, по старинке. Весь день копал, много нарыл, проголодался, смотрит, а на краю поля уже скатёрка постелена, и термос с чаем тебе стоит, и яйки варёные, и ветчины вдоволь, хлеб свежайший, ещё тёплый даже, и бутылочка горькой, естественно да сало с чесночком и овощи всякие. Поел, выпил, совсем