орили, что за ту межу зашёл по малой нужде и исчез напрочь, как растаял. Ну исчез, сгинул, погоревали и забыли, только после этого пошли слухи среди тех, кто ходил этими тропами, что непонятное тут творится. То шаги слышат, то шевеление какое-то совсем рядом, а то и голос непонятный. И вот как-то один новичок по Козьей тропе пробирался и как раз на дорогу-обманку вышел. Слава Богу, чуйка сработала, вовремя назад двинул, почти у самого края этого места, куда мы загремели. Выбрался он в итоге и давай рассказывать, что секунду другую видел там человека, который в поле копался и ковырялся. Описал его, мы и ахнули - Максим. Тут-то начали думать, как так, вроде и сгинул, а вроде и есть он, жив до сих пор. Интересно нам стало. А среди нас в Балке дядька один жил, восточных кровей, имён много у него было. И Илья его звали, и Лоли, и Бек. То ли знал он что-то о Зоне, чего мы не знаем, то ли ещё что-то особенное в нём было, вроде даже говорили, что он и корейских кровей тоже, а возвращенцы, сам знаешь, Зону чувствуют не чета нам, сталкерам, только помалкивают о многом. Вот мы к Илье и подались, рассказали, что и как. Он репу почесал и отправился с нами в Центер. Странно он себя вёл во время перехода, у конфедератов (потом о них расскажу) заставил жить три дня, потом на ихний базар нас потащил, картошку решил купить, да не килограмм ли два, а целую сетку. У конфедератов цены божеские, но всё равно, натуральная овощь здесь дорого стоит, а особенно чистая и без химикатов, как у них. Мы все вчетвером скидывались. Еле наскребли на эту картошку, а как уж как наматерились сетку эту через Мышиный лабиринт тащить, не передать. В итоге дошли мы к вечеру до этого места, спрашиваем, что дальше-то, а он и смеётся, не знаю мол ещё. Мы аж взбесились, хотели его поколотить и заставить всю картошку за раз съесть, но решили до утра отложить экзекуцию. А с рассветом он нас будит, даже поесть не дал, злодей и давай цирк-жопито устраивать. Мы подумали, что бедняга с перепугу решил нам мозги запудрить, так смешно это выглядело. Построил он нас в колонну, завязал глаза двоим впереди стоящим, походил, походил перед межой, а потом заставил прямо к ней шагать, пока первый за межой не очутился. И вмиг исчез он из глаз, руками его чувствуют, а не видят. Илья тем временем сетку развязал, давай второму в колонне картошку в рот пихать клубень за клубнем, руки-то заняты, а тот голову за межу суёт и передаёт картофан впереди стоящему. А ему Илья велел кидать её вперёд вслепую, но вроде как дорожкой. Пол сетки так перевели, потом вышли обратно и он ещё в меже остатки высыпал. Улыбается, говорит, сидите и ждите. Мы ждём, что же будет, и за Ильёй смотрим, чтобы не сбежал под шумок. Много ли мало, стали терпение терять, а тут вроде шаги какие-то за межой слышим, и всё ближе и ближе, и ворчит кто-то. И вдруг из воздуха рука возле межи появилась, а следом и весь Максим и давай картошку спешно подбирать. Мы как увидели его, чуть было не пристрелили с перепугу, но одумались и успели скрутить. Жуткое зрелище было, скажу я тебе. Тощий он был, как Костяк, глаза ввалились, одежда рваная и вся в грязи, рот в земле, слюна за бороду свисает, а бородища аж до пупа наверное. И как давай этот скелет вырываться у нас, орёт, визжит, костерит нас, что мы скоты и лентяи, что картошку чуть не погубили, что не копаем, а дурью маемся. Такими матами нас прикладывал, аж аномалии притихли и в землю попрятались. А Илья только посмеивается, словно заранее всё знал. Привели мы Максима в Балку, он совсем в беспамятство впал, недели две бредил и метался или вообще сознание терял, мы его чуть не с ложки кормили, даже знахаря нашли из возвращенцев. Он-то беднягу и выходил. А как оклемался Максим, мы и давай его выспрашивать, что и как, а он такое поведал. Говорит, как зашёл за межу, встал оправляться, видит, под ногами картошка, рядки не выкопанные. Эх, думает, сейчас наберу да поем. И только взял картофелину в руки, так чисто и благостно на душе стало, прямо как в детстве, и небо вроде чище и синее стало, и потеплело. И понял он, что надо эту картошку всю выкопать и в Балку отвезти. Глядь, и ведро с копалкой поблизости стоят. Взялся он и начал копать. А картошка красивая, крупная, много. И мешки появились как в сказке, он давай её сушить и укладывать, и чем больше копает, тем больше хочется, а вокруг красиво, солнце светит, но не печёт, паутинки летают, молочаем пахнет, мешки и те пахнут восхитительно, холщовые, по старинке. Весь день копал, много нарыл, проголодался, смотрит, а на краю поля уже скатёрка постелена, и термос с чаем тебе стоит, и яйки варёные, и ветчины вдоволь, хлеб свежайший, ещё тёплый даже, и бутылочка горькой, естественно да сало с чесночком и овощи всякие. Поел, выпил, совсем разомлел от счастья, вздремнуть бы, а тут тебе и душ садовый, и вагончик с печкой. В итоге, по его словам, неделю он копал картошку, хотя месяц с лишним там проторчал, -