Гарольд мило улыбнулся:
– Вообще-то о хозяине гостиницы, где ты живёшь.
Точно! Вот ведь проклятие! Мне стало стыдно за свою хоть и случайную рассеянность.
– Есть что-нибудь подозрительное?
Молодой человек широким жестом размёл бумаги по столу:
– Он унаследовал гостиницу от отца. Пятьдесят пять лет, никогда не был женат. Друзей мало. Но скверный характер – не повод обвинять его в похищении, даже если Фридрих жил этажом ниже вас. Тем более раньше из гостиницы люди не пропадали. У меня нет фактов, чтобы проводить новый официальный допрос. Максимум могу ещё раз побеседовать с ним…
Между тем я услышала в коридоре оклик Розамунды. Я попрощалась с Гарольдом и выбежала наружу.
Мама вопросительно посмотрела на меня. Она знала, что в том номере не живёт кто-либо из нашего театра. Очевидно, её очень интересовало, что я делаю в комнате постороннего мужчины.
– Просто болтала с соседом, – бросила я в оправдание.
Ничего не сказав, Розамунда отвела меня ужинать. За большим столом собралась вся труппа. Только Августа и Густав остались у себя. Остальные артисты до сих пор пребывали в растерянном состоянии. Во время трапезы мы почти не разговаривали. Словно немым укором зияло пустое место, которое ещё вчера занимали Ребекка и её родители. Краем глаза я увидела, как Гарольд в верхней одежде и модном цилиндре ушёл куда-то на ночь глядя. Мы же после ужина также тихо разошлись каждый по своим углам. Нам оставалось лишь ждать нового дня, надеясь, что он принесёт добрые новости о пропавшей девушке.
Глава 7
Власть окрыляет, опьяняет
И всех взлететь наверх манит;
Людей к себе исправно тянет
Сей притягательный магнит .
Её так хочется добиться,
Чтоб выше остальных стоять,
Что можно честью поступиться
И всё, что есть, взамен отдать .
Но к следующему утру не пришло никаких известий – ни плохих, ни хороших. Я же практически не спала, прислушиваясь к ночным звукам с улицы, и, одолеваемая бессонницей, строила логические схемы, сопоставляла факты. Мои парадоксальные выводы склонялись к тому, что, возможно, к похищению причастен… мэр.
Во-первых, именно он пригласил нас к себе на приём, где Ребекка была на виду, а сразу после этого она пропала. Во-вторых, будучи самым значительным лицом в городе, Освальдо обладал полнотой власти, способной воспрепятствовать расследованию. Именно поэтому поиски двух других девушек ни к чему не привели. Да такой констебль, как Эндрюс, не способен отыскать в запертой комнате даже пропавшую пять минут назад черепаху! В-третьих, я вспомнила, что муж Джейн работал у мэра фельдъегерем, и в ночь похищения жены того как раз отослали по срочному поручению. А в-четвёртых, уж больно подозрительна его семейка вместе с нестареющей супругой и бахвальным племянником.
Мне захотелось поделиться этими мыслями с Гарольдом. Не медля, я быстро умылась, оделась и, пренебрегая завтраком, побежала к его комнате. Похоже, я разбудила соседа, потому что он приоткрыл проём совсем чуть-чуть и не горел желанием меня впускать.
– Изабелла, я ещё не привёл себя в порядок, – взмолился следователь.
– Нам нужно срочно поговорить, – требовала я. – Дело ведь важное. Не беспокойся, я не упаду в обморок, если увижу тебя в панталонах.
– Извини, этого я допустить никак не могу, – улыбнулся молодой человек, открыв дверь через пару минут.
Он уже практически оделся, но при мне застёгивал бордовый сюртук на белоснежной рубашке, а затем стал причёсываться перед большим, в пол, зеркалом. Я рассказала ему о своих соображениях. Гарольд внимательно выслушал меня, сел за стол и стал крутить в руках гусиное перо.
– Ты хочешь обвинить в этих преступлениях самого мэра? – удивился он.
– Впрочем, сильно не настаиваю, – я пожала плечами. – Однако все пути ведут к нему, разве не так?
Молодой человек вздохнул:
– Да, вынужден согласиться. Если бы ты только знала, какое сопротивление вместо поддержки я нахожу у здешних властей. Они явно не заинтересованы в скорейшем расследовании похищений. Собственно, это и есть причина, почему я нахожусь тут. У меня даже нет уверенности в том, что можно доверять Эндрюсу. Я не вижу в нём устремлений, которые следовало бы иметь констеблю.
– Вот-вот, – оживилась я. – А что если допросить Освальдо?
– Исключено! – горько усмехнулся Гарольд. – Я не могу прийти к нему просто так и официально допрашивать, обвиняя в похищениях девушек, или устроить обыск. Нужны какие-то неопровержимые доказательства.
– Как насчёт Фридриха? Ты поговорил с ним ещё раз?
– Да, – грустно ответил следователь. – Как и ожидалось, он ничего не знает, не видел и не слышал. Осмотр по всей гостинице мы провели сразу же, ты сама на нём присутствовала.
Я подошла и села на стул напротив него:
– Но по всем трём случаям у нас нет никаких весомых улик. И вряд ли они когда-нибудь появятся. А время уходит!
Гарольд молча кивнул в подтверждение моих слов. Тут ко мне в голову пришла неожиданная идея:
– Что, если мы сами попробуем найти улики в доме мэра?
– Каким образом? – изумился мой собеседник.
– Нам нужно попасть к нему в особняк – придумаем какую-нибудь дурацкую причину. Например, что я потеряла на приёме дорогой браслет. Поэтому вернулась, чтобы поискать его. Тогда у меня будет возможность пройти по комнатам, осмотреться, может, обнаружу что-то подозрительное. Потом мы поговорим с ним, зададим неожиданные вопросы. Вдруг, не ожидая подвоха, он нечаянно проболтается…
Молодой человек смотрел на меня с восхищением:
– Изабелла, с таким умом ты представляешь угрозу для общества.
– Полагаю, это стоит рассматривать как комплимент? – рассмеялась я.
Он улыбнулся, и мне показалось, что его улыбка мягкими лучами осветила всю комнату. Почувствовав кураж, я предложила отправиться к мэру сразу после завтрака. Гарольд с сомнением покачал головой, но всё же согласился. Так как следователь завтракал в кафе вне гостиницы, мы договорились встретиться на улице через полчаса.
– Только прошу тебя – ни слова окружающим. Не стоит делиться с ними ненадёжной информацией, – попросил он.
– Хорошо, – с лёгкостью ответила я.
Вместе мы спустились в гостиную. За столом уже сидели почти все члены нашего театра, за исключением Густава и Августы – они предпочли сейчас быть одни. Гарольд поприветствовал собравшихся и вышел.
Я заметила, что Марк неодобрительно посмотрел на нас. Поначалу я не придала этому большого значения. Но когда после быстрого завтрака пресной овсянкой при первом удобном случае я покинула общество труппы, поднялась к себе и прихорашивалась у зеркала, отец зашёл в комнату и присел на кровать Ребекки:
– Изабелла, я хотел бы поговорить с тобой.
– Да, что такое?
– Кстати, куда ты собираешься? – поинтересовался он.
Понимая, что Марк не одобрит нашу авантюру, я на секунду задумалась и ответила:
– Мы с Гарольдом хотим немного прогуляться и развеяться.
Не сомневаюсь, что отец почувствовал неискренность в моём голосе. Тем не менее он не подал вида:
– Да, я и вчера видел, что ты находилась в его комнате. Сегодня вы вдвоём спускались на завтрак… Он – взрослый мужчина, ты – юная девушка, с чего вдруг дружба не разлей вода?
Я демонстративно тяжело вздохнула. К сожалению, Марк и Розамунда до сих пор считали меня ребёнком, который нуждается в присмотре. Конечно, это в первую очередь было связано с потерей их собственных детей, но порой я уставала от такого контроля и взбунтовывалась. Они хотели подольше не выпускать меня из замкнутой среды театра во внешний мир, я же стремилась как можно раньше стать взрослой и самостоятельной. Поэтому наши взгляды на многие вещи расходились кардинально, и никто не хотел уступать.
– Во-первых, мы живём рядом и постоянно сталкиваемся. Не общаться с соседями – странно, – начала я придумывать причины, хотя эта показалась мне самой глупой из всех возможных.