— Я не поняла? — произнесла Лилит. — Она, что, не хочет принимать свою душу?
Ответить ей никто не мог, так как специалистов по душам, кроме неё, не имелось.
— Вы мне должны Хутина. Разбирайтесь с Тим сами. Я оставляю здесь симпоту, а сама возвращаюсь к своим идиотам, — сказала Лилит, обращаясь к Маргине, а потом, не мешкая, расправила крылья и упорхнула в окно, отправляясь вверх, к тёмному небу. Попытки Маргины привести Тим в чувства ничего не дали. Загрустивший Тёмный в этом деле оказался плохим помощником и Маргина, вместе с ним, тоже загрустила.
Последние дни жизнь в Мокаши напоминала траур, так как неизменная туча закрывала местное солнце, погружая город в сумерки. Жители города, пугаясь странных перемен и катаклизмов природы, затаились по домам и не высовывались, изредка выбираясь на редкий базар, чтобы купить самое необходимое. В отличие от жителей, слухи свободно перемещались, как в городе, так и за его пределами, описывая случаи, как фантастические, так и реальные, возведенные в ранг фантастики. Во всяком случае, весть о том, что правителем Тартии станет Слэй, не вызвала в столице Мокоши отчуждения, так как бывшего дрима считали своим и находили его назначение правильным. Данная весть, разнесённая по стране, успокоила жителей и настроила их на привычный лад жизни, в котором любые правители занимали десятую долю забот, приравниваясь к таким же налогам.
В отличие от Тартии, гдё существовала тишь да гладь, Уолл, направленный с братьями Гай в Райну, встретил там сопротивление богатой верхушки во главе с Роше. Правитель, сменивший Нука, не стал особо заморачиваться и перестроил существующую управленческую структуру под себя, по прежнему обирая население, а во всех грехах обвиняя сбежавшего Нука и списывая всё на войну с Паутом. Каста нуковцев, сменив хозяина, по прежнему служила правителю, а население задавила непомерными налогами.
Уолл, отличаясь личным мужеством, не знал, как бороться с ползучей бюрократией и воровством, поэтому, сдался и позвал Кота. Тот, не особо утруждая себя экономикой, в одно мгновение собрал все хутинки на центральной площади Лыбы, а потом, разделив всё поровну, наделил каждого жителя Райны, включая младенцев, своей долей. Возможно, Кот читал Маркса и разделял его идеи построения коммунизма в отдельно взятой стране или на данную идею его подвигла воровская компашка, в которой он, до недавнего времени, промышлял.
Совершив такое противоправное действие Кот, для острастки, поднял всех бывших и новых нуковцев в воздух и опустил на середину реки Депра, а потом, вместе с братьями Гай, с интересом наблюдал за заплывом. Выбравшихся на берег нуковцев он предупредил, что в следующий раз забросит их в Потийское море. Кот отправил симпоты в соседнюю страну, Белду, но там царило такое болотное спокойствие, что он посчитал свою миссию выполненной и законченной, отчего со спокойной душой отбыл в Мокаши.
Уолл остался в Лыбе, разделяя с братьями Гай все общественные радости и невзгоды, а также семейные ценности в виде Мэриэнеллы.
Тёмный недвижимый морок безбрежный и молчаливый, отчего душа Тим приобрела покой и безмятежность. «Ничего нет и нет меня», — текла неторопливая мысль, не задевая душу, словно вода забвения уносила её далеко от сутолоки жизни в море спокойствия и лёгкой печали. Отчего ей так близка печаль, она уже и забыла, только горький вкус несущегося забвения напоминал о чём-то плохом, которое свершилось и осталось в прошлом. «Не нужно ворошить прошлое», — скользила мягкая мысль, отгоняя слабые остатки угрызения совести, которые, поднимая мелкую волну, не тревожили, а успокаивают, как покрытое лёгкой зыбью море.
«Иди ко мне», — тихо позвал голос, и она, немного взволнованная тем, что не одна, осторожно потянулась вперёд. Темнота впереди не давала возможности видеть облик зовущего, но Тим считала, что здесь, в этой тишине, ей не грозит опасность. Правда, вскоре она изменила своё мнение, так как течение, которое влекло её вперёд, внезапно ускорилось, отчего Тим почувствовала тревогу и некую напряжённость, витающую вокруг.
«Мама!» — совсем близко раздался крик, отчего Тим вздрогнула, вспоминая значение этого слова. «Мама!» — настойчиво повторил кто-то, и слово, сказанное вновь, дёрнуло за цепочку понятий, заставляя её реагировать. Она неохотно разбудила своё сознание, выискивая сопоставимые значения сказанному, и на ум невольно выскочило: «Сын!»
Странное слово из трёх звуков не породило никакой ассоциации, а воображение не придумало какой-либо образ, приемлемый сказанному. Она хотела снова плыть по течению, но сзади настойчиво вовлекали её в чужой спор.