Хотя Селеста и проводила планировочный обед у себя дома, она хотела, чтобы главное событие – грандиозное официальное благотворительное мероприятие – прошло в великолепном доме её свёкра в Калорама-Хайтс. Ребекка вслух поинтересовалась у Рича, почему Селеста не хочет проводить благотворительное мероприятие в своём собственном прекрасном старинном доме в георгианском стиле на Хемпстед-роуд.
«Потому что», — терпеливо ответил ей Рич, — «Селеста считает меня влиятельной фигурой в Конгрессе, а значит, привлекательной для тех, кто тратит большие деньги». И он закатил глаза и ухмыльнулся.
Одним из лучших качеств её мужа было то, что он никогда не относился к себе слишком серьёзно. Она сказала: «Интересно, каково Такеру, когда он понимает, что он недостаточно важен, а его дом недостаточно роскошен, чтобы устроить такую вечеринку?»
«Будь я моим сыном, я бы был в бешенстве», — пожал он плечами. «Это не моя проблема. Если Таку не нравится, он сам должен это прекратить».
Её мысли снова вернулись к событиям прошлой ночи, воспоминания о Золтане нахлынули на неё. В ярком солнечном свете этого свежего октябрьского дня произошедшее казалось нелепым, невероятным. Когда Рич встретил её у двери вчера вечером, он притянул к себе и крепко поцеловал. Она охотно прижалась к нему, вдохнув его соблазнительный аромат от Армани. Неужели он пользовался тем же ароматом для своей первой жены? Ей стало стыдно, и она обняла его крепче.
«Расскажи мне, красавица, об этом Золтане. Узнала ли ты, о чём твой дедушка хотел с тобой поговорить?»
Она не услышала насмешки в его голосе, никакой едва скрытой презрительной усмешки, хотя она знала, что он не верит в то, что у мертвых есть рабочий голос, как и она. Но он знал, что ее бабушка верит, и Ребекке было любопытно, поэтому он предложил ей пойти, если она хочет. Она подняла лицо. «Дедушка снова назвал меня Тыквой — через Золтана. Но, конечно, он не был в этом уверен, потому что он мертв, так откуда она знала? Она пригласила меня вернуться, но я не пойду. Все это было действительно абсурдно». Она на мгновение замолчала. «Она шарлатанка. Я даже не стала ждать, чтобы узнать, что она надеялась получить от всего этого». Она покачала головой. Она почувствовала начало головной боли.
«Значит, Джон, твой дедушка, не говорил с тобой, а говорил через неё? Ты узнал его голос?»
«Не совсем. Он хотел рассказать историю, которую рассказал мне в детстве».
«История? Конечно, ты рассказал мне несколько историй, которыми он развлекал тебя в детстве. Но одну конкретную историю?»
Она кивнула. «Вообще-то, та, которую я тебе никогда не рассказывала, тайная история, только между нами, только для меня». Голова у неё закружилась. Она глубоко вздохнула, обхватила его дорогое лицо обеими руками и улыбнулась ему. «Я не вернусь».
Господи, Рич, он лишь погладил её по лицу и повёл в свой кабинет. Он знал, что ей нравится эта большая комната, вся в тёмном дереве, с богатыми бордовыми кожаными диванами и креслами, а также встроенными книжными полками до самого потолка.
Муж сел рядом с ней на мягкий кожаный диван, легонько погладил её по щеке. «Скажи, Золтан был хоть сколько-нибудь убедителен?»
«Ну, она необыкновенно талантлива и у нее есть все необходимые примочки, например, приглушенный свет, внезапное появление новых огней и все такое», — вздохнула она.
«Рич, я действительно хочу забыть об этом».
Он взял её руки в свои и поцеловал пальцы. «Пусть это останется между тобой и Отступниками, хотя бы пока». Он ухмыльнулся, говоря это. И снова в его голосе не было ни осуждения, ни сарказма.
Ребекка поджала под себя ноги и прижалась к мужу. «Хватит о медиумах. Расскажи мне, как прошёл твой день».
«Я договорился с Жаклин о встрече завтра и знаю, что ей понадобится моя поддержка в её недавней перепалке с президентом из-за его предложения о снижении налогов. Поверьте, почти все боятся, что она может подорвать шансы партии на переизбрание, если переступит черту». Он вздохнул, откинулся на спинку кресла и отпил бренди.
«Если она будет упорствовать, улыбнитесь ей и скажите, что последнее, чего она хочет, — это потерять свою должность спикера Палаты представителей».
Он рассмеялся и поцеловал ее в лоб, рядом с тем местом, где у нее все еще болела голова.