Глаза Рональда загорелись. Он сжал руки. «Это была моя вина, а не моей мамы».
«В чем именно заключалась ваша вина?»
Он облизал пересохшие губы, посмотрел на свои сцепленные руки. «Мама?»
«Давай, Рон», — сказала миссис Трамбо и взяла его за руку. «Мы слишком долго жили с этим кошмаром, и ты больше не можешь от него убегать. Это должно закончиться».
Рональд поднял голову и посмотрел на лицо матери. Наконец он кивнул.
Мама и майор Трамбо — он требовал, чтобы все называли его майором — иногда навещали мою хижину в горах Поконо, недалеко от городка Колд-Блу. Мы с Марсией останавливались в этой хижине несколько раз. Она тоже была со мной в тот раз.
В субботу вечером мы с Марсией поехали в Колд Блу за продуктами для мамы, чтобы она приготовила ей рагу. Мы вернулись раньше, чем ожидалось. Я слышала, как майор Трамбо орал на мою маму, оскорбляя её грязными словами. Он шипел, как змея. Я слышала крик матери. Я видела майора Трамбо в окно, бьющего её кулаками. Мама боролась с ним, но проигрывала. Она попала ему коленом в пах, но это его не остановило. Входная дверь была заперта. У меня не было ключа, поэтому я разбила окно и забралась внутрь. Он был больше меня, намного больше и сильнее, хотя и был старым. Он начал кричать на меня: «Я – девчонка со своими глупыми девчачьими штучками. Я была позором». Такая красивая женщина, как Марсия, заслуживает большего, чем маленькая конфетка.
Он сказал, что, как и я, возможно, он должен быть тем, кто её получит. Я набросилась на него, но он отшвырнул меня и бил, продолжал бить. Мама пыталась оттолкнуть его, но он её оттолкнул. Он оставил меня лежать без сознания на полу и снова бросился на маму. Я побежала на кухню, схватила нож и вернулась. Я ударила его ножом в спину, пока он сидел на ней верхом, обхватив её шею своими большими руками и душил.
58
«Где была Марсия во время боя?»
Рональд смотрел на свои руки, потирая их друг о друга.
«Она стояла посреди комнаты, в шоке, как мне показалось в тот момент.
Она не пыталась помочь мне, моей матери. Она не сказала ни слова, но я снова списал это на шок. Мы все были в шоке. Помню, как стоял над ним, потирал шею и удивлялся, почему так мало крови. Я думал, что кровь хлынет фонтанами, когда кого-то убиваешь. А он был мёртв. Абсолютно мёртв.
«Всё остановилось, словно мы оказались в пузыре, без внешнего мира, весь ужас внутри, прямо перед нами. Мы все стояли и смотрели на майора Трамбо. Помню, у меня всё болело, и я подумал, не повредил ли он мне почку. Я посмотрел на маму. Она терла горло там, где он её душил». Он сник, обхватив себя руками, словно у него просто не осталось слов.
Пиппа наклонилась к нему. «Что случилось потом, Рональд?»
Он поднял лицо, бледное, осунувшееся. «Марсия предложила похоронить его и бросить туда нож. Она сказала, что иначе мы с мамой сядем в тюрьму, с этой ножевой раной в спину, поэтому мы все согласились. Это было ужасно: копать яму, пока она не стала достаточно большой и глубокой, чтобы сбросить его туда, а потом засыпать землей. Его глаза были открыты. Я до сих пор вижу его лицо, вижу, как он смотрит на меня, когда земля покрывает его. Но я был рад». Он тяжело вздохнул. «На следующий день я поехал в Бушкил, в похоронное бюро, и купил урну. Мама положила туда шесть фунтов пепла с могилы».
Миссис Трамбо взяла сына за руку. «Рон пытался помешать майору убить меня. Мой мальчик не убийца».
Уайлд сказал: «Почему вы просто не обратились к местным властям и не рассказали им, что произошло? Он избивал жену, чуть не убил вас обоих. Это была самооборона. Даже после того, как вы закопали тело. Учитывая весь этот шок, страх и растерянность, вас троих, должно быть, было достаточно, чтобы рассказать одну и ту же историю».
«Ты не понимаешь», — сказал Рональд. «На следующее утро мы не могли поверить в то, что натворили, но всё равно ничего нельзя было изменить. Мы говорили о том, чтобы пойти в полицию в Бушкиле и рассказать им правду. Но Марсия не позволила этому случиться. Она перевела взгляд с меня на маму, улыбнулась своей прекрасной улыбкой и сказала спокойно, как судья: «Теперь я в деле, и ты ни за что не пойдёшь в полицию».
Если вы, двое мучеников, сдадитесь, я скажу копам, что вы хладнокровно убили своего отчима, без всякой причины, кроме его криков на вашу драгоценную мамочку. Хорошо, я вижу, вы начинаете мне верить.
«Она сказала нам, что мы оставим этого старого ублюдка похороненным и пойдем заниматься своими делами».
Миссис Трамбо сказала: «Я никогда не забуду эту улыбку. Я всегда считала её очаровательной и умной. Я бы никогда не подумала, что она на такое способна».