Ребекка послушалась. Она больше не чувствовала себя так, будто провалилась в кроличью нору. Она начала чувствовать себя спокойнее, уравновешеннее, возможно, даже восприимчивее. Она позволила своей руке расслабиться в руке Золтана. «Почему моя правая рука? Почему не левая?»
Золтан сказал: «Я узнал, что правая рука несёт больше скрытой энергии, чем левая. Странно, но это так, по крайней мере, по моему опыту. Хорошо. Я хочу, чтобы вы вспомнили, что сказал вам дедушка в тот день, когда была сделана фотография, подумали о том, что вы чувствовали в тот момент. А теперь представьте себе человека на фотографии. Расскажите мне о нём».
«До инсультов и комы он работал в Конгрессе, постоянно был в движении, постоянно был занят политическими маневрами против действующего большинства. Помню, в тот день он был счастлив. Законопроект, который, кажется, он написал, был принят». Она помолчала. «Что касается письма, то оно последнее, которое он мне написал. Оно было болтливым, ничего серьёзного. Дедушка редко писал мне по электронной почте; он предпочитал писать письма от руки».
«Теперь слегка коснитесь фотографии пальцами левой руки. Пусть они лягут на лицо вашего дедушки. Отлично. Закройте глаза, мысленно представьте его лицо и просто говорите с ним, как будто он сидит рядом с вами на диване. Ничего страшного, если вы думаете, что это просто глупое упражнение, но, пожалуйста, будьте снисходительны».
Ребекка не сопротивлялась. Она чувствовала себя слишком расслабленной. Золтан налил ей еще чаю из графина на кофейном столике. Ребекка пила, наслаждалась насыщенным, мягким вкусом и сделала, как сказал Золтан. Как ни странно, она увидела лицо бабушки, холодное и отчужденное, а не дедушки. Джемма всю жизнь была наркоманкой спиритических сеансов, отчего мама Ребекки закатила глаза. Бабушка разговаривает с мертвецами? Нет, сказала ее мать, разговоры с мертвыми — безумие, предназначение для доверчивых. Ребекка задавалась вопросом, пыталась ли ее бабушка связаться с мужем после его смерти. Зачем? Чтобы позлорадствовать, что он мертв, а она нет?
Золтан снова сказал: «Ребекка? Пожалуйста, поговори со своим дедушкой. Представь его здесь, рядом с тобой. Говори то, что у тебя на сердце. Будь гостеприимной».
Ребекка сказала ясным голосом: «Дедушка, я помню тебя, когда ты был здоров и счастлив, до того, как впал в кому. Я так сильно тебя любила и знала, что ты меня любишь. Все называли меня твоим маленьким конданте, и это была правда. Ты доверял мне все истории, которые называл своими тайными приключениями, даже когда я была ребёнком.
Знаешь, я сдержала обещание никому не рассказывать эти истории, даже маме, и уж тем более бабушке? Они всегда были только между нами.
Ты заставил меня почувствовать себя совершенно особенной». Ее голос дрогнул. «Я скучаю по тебе, дедушка. Я думаю о тебе каждый день и молюсь, чтобы ты обрел покой». Она знала объективно, что когда он впал в кому, его жизнь закончилась, хотя его тело держалось. Она знала, что должна была почувствовать облегчение, когда его тело наконец отпустило, но реальность его настоящей смерти все еще сломила ее. Она смахнула слезу, сглотнула. «Золтан сказал, что ты хочешь поговорить со мной. Если ты меня слышишь, надеюсь, ты сможешь… прийти». Ее голос упал. Она почувствовала себя немного глупой, но, как ни странно, это не слишком беспокоило ее.
Шторы продолжали колыхаться на ветру, а дом оставался угрюмым. Свет лампы, однако, то тускнел, то становился ярче, то снова тускнел. Лицо Золтана теперь было в тени. Она произнесла всё тем же мягким голосом, каждое слово медленно и…
«Продолжай говорить с ним, Ребекка. Я чувствую чьё-то присутствие, и оно мне знакомо».
Ребекка не чувствовала ничего другого. Ну, кроме приглушенного света лампы. Правая рука Золтана держала Ребекку за руку, а её левая рука лежала ладонью вверх на коленях. Ребекка знала, что должна чувствовать себя идиоткой, но не чувствовала. Она расслабилась, ей было любопытно, что произойдёт. «Возможно, ты не настоящий дедушка, Золтан…»
Золтан внезапно поднял левую руку, и Ребекка замолчала. «Это вы, конгрессмен Кларксон? Вы здесь?»
Шторы замерли, хотя вентилятор продолжал перемешивать воздух. Внезапно вспыхнуло пламя, взметнувшееся оранжевым пламенем, затем горящие дрова рассыпались с тихим глухим звуком. Свет лампы стал ярче, затем замерцал и совсем погас.
Только умирающий вновь осветил комнату.
Все трюки, она нажимает какие-то волшебные кнопки ногой.
Она почувствовала, как рука Золтана чуть крепче сжала её руку. «Кто-то здесь, Ребекка», – спокойно произнесла Золтан своим мягким, ровным голосом. «Я не могу быть уверена, пока Ушедший не поговорит со мной, но ощущение его присутствия, как я уже сказала, мне знакомо. Знаешь ли ты прозвище, которым звали твоего деда? Или у тебя самой было для него особое имя, как у него для тебя?»