«Хм, не думаю. Это не значит, что кто-то не мог бы просто сфотографировать это, если бы захотел. Я бы никогда не узнал».
«Вы много продали головоломок Майора Трамбо?»
«Не так уж и много. В основном только тем, кто его знал и мог посмеяться.
Те немногие, кто купил головоломку, видят лишь мерзкого старика со змеёй, целующей его. У многих это вызывает дрожь». Миссис Фили вопросительно склонила голову набок, глядя на Пиппу. «Почему такой интерес именно к этой головоломке? Ты никогда не была знакома с майором Трамбо, верно?»
«Нет, я его не знал. Загадка необычная, заставляет задуматься об этом мерзком старике».
Миссис Фили не улыбнулась, но кивнула. «Люди предпочитают монстров и кровь, и, возможно, Джека Николсона. А вот от Джека у меня мурашки по коже».
В магазин вошло еще больше покупателей, и миссис Фили повернулась, чтобы поприветствовать их.
У Пиппы было еще много вопросов о ее записях, о том, как ее головоломки
Были сделаны, но она не хотела вызывать подозрения у миссис Фили. Судя по тому, как женщина посмотрела на неё, когда она спросила, сколько пазлов «Майор Трамбо» она продала, — возможно, она уже была таковой. Пора было двигаться дальше. Она вернётся позже.
Пиппа вышла из магазина «Жуткие головоломки Мод», сделала ещё один снимок фасада и отправила снимок Дил. Затем она направилась на площадь Коломбо, ещё на два квартала дальше.
Воздух был свежим, с лёгким ветерком, а солнце ярко светило в небе – идеальный осенний день для туристов, гуляющих по городу. Пройдя квартал, Пиппа натянула кожаную куртку и направилась к площади. Она чувствовала эйфорию, поражённая тем, как быстро, казалось, складывалась в единую картину. Но она понимала, даже с её скромным опытом, что что-то не так. Головоломка была почти подана ей на блюдечке, и она не могла её не заметить.
Кто-то пытался заманить ФБР в Сент-Люмис? Она задала всего несколько вопросов, прежде чем миссис Фили странно на неё посмотрела. Почему? Не выдала ли она себя, проявив такой интерес? Когда она вернётся, ей придётся быть осторожнее.
Пришло время поговорить с другими местными жителями. Пиппа свернула направо, на площадь Коломбо, где в центре возвышалась гигантская бронзовая статуя генерала Коломбо верхом на вздыбленном коне с высоко поднятыми копытами. Площадь выглядела поникшей после жаркого лета, а трава пожухла. Она начала садиться на одну из скамеек, думая, что, возможно, кто-то из знакомых пройдет мимо, но решила продолжить путь к бывшему дому своей семьи и посмотреть, как там дела. Может быть, хозяева выйдут поговорить. Она прошла два квартала по Пилчард-стрит и свернула на Блю-Лагун-лейн. Ее бывший дом был слева, через три дома. Она остановилась и уставилась. Она не могла поверить, что ее некогда аккуратный дощатый дом и безупречный двор, усыпанный цветами, благодаря матери, теперь были выкрашены в ядовито-розовый цвет, а на подъездной дорожке стояла машина на блоках. Двор выглядел так, будто за ним не ухаживали и не сажали ни одного цветка с тех пор, как уехали родители. Ей хотелось кричать или плакать. Она вспомнила, как ее родители говорили, что продали дом по выгодной цене прекрасной паре из Норвегии.
Видимо, норвежцы решили вернуться в Осло и продали его каким-то придуркам. Ей хотелось ворваться в розовую дверь и наорать на всех подряд.
Жил там. Успокойся. Это всего лишь дом. Теперь он тебя не касается.
И всё же она сделала фотографии на телефон. Стоит ли ей отправить их родителям?
Ни за что. Вместо этого она их удалила. Пока она стояла, разглядывая дом, входная дверь открылась, и из дома вышел молодой человек, зевая, в одних потрёпанных джинсах, с бледным, грязным видом. Он бросился к подъездной дорожке, чтобы забрать газету «Сент-Люмис Геральд» , и замер, увидев её.
18
«Эй, ты кто? Что ты там стоишь?»
Пиппа встряхнулась. Внешний вид дома не имел значения. Заброшенный двор, который мог бы заставить её мать плакать, тоже не имел значения, по крайней мере, семь лет. Она воскликнула с добродушием: «Я остановилась полюбоваться на эту прекрасную розовую краску».
Мужчина был в восторге и одарил её белозубой улыбкой. «Ага, конечно, смешная девчонка. Это просто кошмар, но это же мама, она обожает розовый. Чем розовее, тем лучше. Я просто приехал в гости. Я бы не смог здесь жить. Это сведёт меня с ума, я буду кричать всю ночь. Меня зовут Хант. Хочешь зайти на чашечку кофе? Мама в церкви. Эй, как только ты войдешь, розового больше не будет, обещаю».
Жаль, что Хант здесь не живёт. Шансы на его помощь были близки к нулю. Она широко улыбнулась. «Не сегодня, но спасибо».
Он помахал рукой и, насвистывая, повернулся к дому.