– Конечно же нет, – ответил Ханнасайд. – Я вполне понимаю ваши чувства, мисс Флетчер, и могу заверить вас, что буду уважать их, насколько это возможно.
– Как вы добры! – она вздохнула. – Я так боюсь, что газеты будут печатать ужасные вещи про моего бедного брата… может быть, раздобудут письма. Вы понимаете, что я имею в виду.
– Не бойтесь, – утешил он ее. – Писем, о которых вы думаете, не существует.
– Как я вам благодарна! – выдохнула она. – У меня камень с души свалился!
Она поднялась и одарила суперинтенданта несмелой улыбкой – в это мгновение сержант Хемингуэй ввел в кабинет ее племянника. Невил говорил на ходу, как всегда тихо и отрывисто, и по напряженному, оценивающему взгляду Хемингуэя было ясно, что речь шла о чем-то интересном. Увидев тетю, он остановился на полуфразе и посоветовал ей делать заявления полиции только в присутствии адвоката. Мисс Флетчер объяснила Ханнасайду, что это Невил так шутит, и направилась к выходу.
Невил закрыл за ней дверь и жалобно проговорил:
– Конечно, я знаю, что я обязан повиноваться закону, но вы, суперинтендант, прервали меня на самом интересном месте.
– Сочувствую, – сказал Ханнасайд и с улыбкой в глазах добавил: – Международные осложнения?
– Да, я только что ввел черногорского патриота с ножом. Сюжет разворачивался великолепно – но теперь я утратил нить.
– Послушайте меня, не пытайтесь дурачить прессу. Допустим – хотя это невероятно, – что ваша международная история попадет в газеты…
– Но я ведь этого и хочу! – откликнулся Невил. – Честное слово, это премилая история, я так постарался. Обычно я не стараюсь, но старик Лоуренс вроде бы считает, что я серьезнее, л вам срочно понадобился? Если нет, то я как раз рассказываю вашему сержанту, в какую переделку я попал в Скопле. Это не слишком изысканная история, но я нахожу, что у него восхитительно развращенный ум. У нас с ним почти родство душ.
Ухмылка, с которой обычно выслушивают воспоминания юности, исчезла с лица сержанта. Густая краска залила его щеки, и он смущенно прокашлялся.
– Недурно, – заметил Ханнасайд. – Вам не кажется, что сейчас не время для непристойных историй?
– Не соГлассн! – просиял Невил. – В надлежащем обществе всегда время для грязных анекдотов.
– Скажите мне, мистер Флетчер, вы хорошо знали вашего дядю?
– Разумней всего сказать – нет, – ответил Невил. – Я вижу, мы сейчас погрязнем в пустословии.
– Почему – нет? – напрямик спросил Ханнасайд.
– О, да никто никого не знает. Матери говорят, они видят своих детей насквозь. Ошибка. К тому же малоприятная. Чрезмерное внимание непристойно, а в результате – заблуждение и беспокойство.
Ханнасайд не без труда следил за отрывистыми, телеграфными фразами.
– Я понял вас, – сказал он, – но вы не ответили на мой вопрос. Насколько один человек может знать другого, вы знали вашего дядю?
– Нет. Пониманию естественно предшествует интерес.
– А у вас к нему не было интереса?
– Ни к кому нет. Разве что вчуже. И то в этом не уверен. Вы любите людей?
– А вы нет?
Невил раскинул руки и втянул голову в плечи.
– Некоторых – слегка – на расстоянии.
– Да вы аскет! – сухо заметил Ханнасайд.
– Гедонист. Личные контакты сначала приятны, но как следствие – беспокойство.
– У вас странные идеи, мистер Флетчер. – Ханнасайд нахмурился. – Они ни к чему нас не приведут.
– Избегайте меня. – Улыбка блеснула в глазах Невила. – Видите ли, я и не хочу, чтобы меня куда-нибудь приводили. Длительное общение со мной вредно для ваших нервов.
– Вы, вероятно, правы, – достаточно резко ответил Ханнасайд. – Больше я вас не задерживаю.
– Так я могу вернуться к моим прелестным репортерам?
– Если вы находите это разумным – или желательным.
– Это все равно что кормить золотых рыбок, – ответил Невил, выплывая в сад.
Когда он ушел, сержант облегченно вздохнул.
– Ну и фокусник, – сказал он. – Я таких еще не встречал.
Ханнасайд застонал. Сержант искоса посмотрел на него понимающим взглядом:
– Он вам не понравился, шеф?
– Да. И я ему не доверяю.
– Должен сказать, я не вполне понимаю его слова – те немногие, какие могу разобрать.
– Я думаю, он знает больше, чем признает, и к тому же старается избежать допроса. Так или иначе, с ним мы подождем. У меня на него ничего нет – пока. – Он взглянул на часы и встал. – Позаботьтесь об этих бумагах и фотографиях. Я проведаю миссис Норт. Вам я предоставляю Абрахама Бадда. Будете в городе, узнайте в управлении, есть ли что интересное в отпечатках пальцев.
Он без труда разыскал «Честнатс», послал свою визитную карточку и был проведен в приятную гостиную, выходящую окнами в сад.
В ней он нашел не только миссис Норт, но также и мисс Дру, которая сидела у окна за портативной пишущей машинкой.
Сделав несколько шагов навстречу ему, Хелен нервно выговорила:
– Доброе утро. Я миссис Норт. Вы хотели меня видеть?
– Да, – сказал Ханнасайд и, поглядев в сторону окна, добавил: – Может, нам было бы лучше поговорить без свидетелей?
– Ну нет! То есть я хочу, чтобы при разговоре присутствовала моя сестра. Присаживайтесь, пожалуйста! Ко мне никогда не приходил сыщик!
– Я должен объяснить вам, миссис Норт, что я расследую убийство Эрнеста Флетчера – я полагаю, он был вашим знакомым.
– Да, я понимаю. Продолжайте, пожалуйста!
– Вы знаете, что мистер Флетчер убит? Прежде чем она собралась ответить, в разговор вступила Салли.
– Так же, как и мясник, и булочник, и молочник, и все слуги, и почтальон, и мальчишка-газетчик.
Он оценивающе посмотрел на нее, но ничего не сказал, а лишь слегка склонил голову.
– В пригородах новости разлетаются ужасно быстро, – сказала Хелен с напряженной, деланной улыбкой.
– Да. Вероятно, так, – согласился он. – Когда вы в последний раз видели мистера Флетчера, миссис Норт?
– Почему вы об этом спрашиваете? – потребовала ответа Салли.
– Я расследую убийство, мисс…
– Я. Салли Дру. Почему вы решили, что моя сестра что-либо знает о каких-то убийствах?
– Я готов поверить, что она ничего не знает, – ответил он с удивившим ее добродушием. – Но у меня есть и причина, и право задать ей несколько вопросов.
– О, разумеется! – быстро сказала Хелен. – Только не так просто вспомнить, когда я в последний раз видела Эрни Флетчера. Это было… было… было, вероятно, в городе. Ну, да, мы оба были с ним на вечеринке на той неделе!
– Вы уверены, что не видели его с тех пор?
Он не сводил глаз с ее лица, отмечая, что щеки ее меняют цвет, что испуганный, настороженный взгляд ее глаз выдает нерешительность.
– Гм, нет, не думаю!
– Случайно вы не видели его вчера вечером?
– Вчера вечером? – повторила Хелен. – Конечно, нет! Отчего вы решили, что вчера вечером?
– Есть причина полагать, что вчера вечером его посетила женщина.
– Боже праведный, почему это должна быть я?
– Поймите меня правильно, миссис Норт, – проговорил он своим обычным спокойным тоном. – Я вполне допускаю, что эта женщина – не вы. И вообще, мне крайне неприятно докучать вам этими расспросами. Но вы, несомненно, поймете, что я обязан расследовать факт присутствия женщины в «Грейстоунз» вчера вечером, ибо существует вероятность, что она, кто бы она ни была, может пролить хоть немного света на убийство.
– Каким образом? – быстро спросила она.
– Она случайно могла видеть убийцу.
– О! – содрогнулась она. – Неужели я бы…
Он не дал ей закончить, будничным тоном сказав:
– Видите ли, миссис Норт, этот вопрос можно решить просто. Какого размера у вас обувь?
Ее лицо исказилось судорогой; она оглянулась на сестру, которая тут же пришла на помощь: