Через мгновение Егор понял, что он в теле не один. Неужели пока он летал по тоннелю, его тело кто-то посмел занять? Кипя негодованием Егор кинулся в атаку. По видимому появление Егора ошеломило чужака, и он легко уступил управление телом. Но почти сразу же пришел в себя и начал со звериной яростью забирать его назад, перехватывая органы один за другим. Вот перестали слушаться руки. Вновь пропал слух. Язык одеревенел, а воздух с каким-то сипением продирался сквозь ставшее чужим горло.
«Вновь умереть? Снова оказаться в пугающей до дрожи черноте? Заживо гореть сиреневым факелом? Ну уж нет!» - Егор с остервенением и злобой вступил в борьбу за обладание телесной оболочкой. Он не покушался на чужое и был в своем праве. А мысль о новом уходе за грань вызывала страх. Он упорно цеплялся за то немногое, что еще оставалось под его управлением. Временами переходил в атаку, перехватывая власть над той или иной частью тела.
Сколько длилась эта борьба Егор сказать не мог. Понятие времени полностью исказилось. Это могли быть секунды или наоборот часы, а то и дни. Все это время тело словно пьяное шаталось из стороны в сторону. По рукам и ногам пробегали неожиданные конвульсии. Пару раз оно даже упало. Горло издавало то невнятные стоны, то жуткое рычание. Глаза бешено вращались по сторонам.
В какой-то момент Егор понял, что побеждает. Что у противника почти не осталось сил. Едва осознав это, Егор издал победный рык и рванулся с новой силой. И противник не выдержал. Еще мгновение назад, он стоял казалось несокрушимой стеной, а теперь стремительно убегал, стараясь укрыться в недрах сознания.
Охваченный азартом погони, Егор помчался следом. Но практически сразу мелькнула мысль о коварстве пришельца и возможной засаде. Эта мысль подействовала как ушат ледяной воды. Нет, преследование он не прекратил. Но стал внимательно осматриваться по сторонам, стараясь не упустить признаки чужого присутствия.
По странной прихоти сознания, внутреннее пространство представлялось Егору бесконечным лабиринтом комнат. С хаотично расставленными предметами. И следы оставленные убегающим противником были настолько чужды, что сразу бросались в глаза. Непонятный клубок, словно сошедший с экрана фильма ужасов. Сиреневый кактус. Все эти предметы не могли принадлежать Егору, а значит должны быть уничтожены.
Подняв в руки клубок Егор тут же провалился в чужое воспоминание:
«Под рукой скользят, чуть царапая, жесткие чешуйки. Раздвоенный язык черной молнией вылетает из пасти, трогая воздух. Янтарные глаза с вертикальным зрачком смотрят холодно и выжидающе.» – Гигантский ящер? - успевает мелькнуть мысль Егора, как воспоминание продолжается. – «Ветер бьет в лицо, под лапами Драго мелькают лесные тропинки. Пьянящий восторг наполняет душу»
Вновь выныривая из воспоминаний чужака Егор начинает хмуриться – так дело не пойдет. Он безжалостно рвет клубок. В этом ему помогают бледно сиреневые язычки пламени, оставшиеся на Егоре во время перехода. Странно, но теперь, став маленьким и слабым, пламя не вызывало боли. Скорее его воздействие было похоже на щекотку.
Под действием огня чужеродный клубок чернеет и распадается. А на его место, Егор, порывшись, достает свои собственные воспоминания, те самые осколки, что собирал в темном океане смерти.
«Под рукой скользит нагретый солнцем металл. Матово черная окраска рамы с наклеенными большими буквами «МЕРИДА» – ох как же завидовали ему пацаны, катающие на китайских ноунеймах. Жесткая кожа седла – настоящий «Брукс»! Ветер бьющий в лицо и мерное гудение асфальта под колесами».
Получив воспоминание Егора, комната хоть и стала выглядеть более знакомо, но все же в ней чувствовалась чуждость. Поддавшись интуиции Егор коснулся стены рукой с пляшущим на ней крохотным огоньком. Сиреневое пламя радостно вспыхнуло и побежало по стенам сжигая чужеродность. После огня комната преобразилась, став уютной и домашней. Но вот за ее приделами вновь виднелся чуждый коридор – предстояла большая работа, но Егор был не намерен оставлять чужаку ни малейшего шанса.
Так он и шел по лабиринту, безжалостно вырывая с корнем и выжигая чужие воспоминания, взамен расставляя свои.
Мрачный потолок какой-то сырой пещеры заменялся картиной их уютной «трешки». Пропадали вековые дубы, а вместо них в небо устремлялись многоэтажки. Глиняные фигурки и черепа грызунов, которыми играл в детстве чужак, уступали место планшету с установленным майнкрафтом и роблоксом. Какие-то странные песни и пляски возле костра подменили съемки видосиков для Тик-тока. В этом лабиринте воспоминаний нашлось место даже для Глобуса - низенький толстячок Кирилл Андреевич заменил собой какого-то жуткого старика с нечесанной бородой.