Возникло недолгое молчание, которое прервал Георгий.
— Граф, почему мне надо из вас всё вытягивать? — нахмурился Император.
— Бывшие гвардейцы каждый раз обнаруживают наблюдателей и жёстоко их избивают, несмотря на предъявление документов. У меня уже около тридцати человек в больнице.
Георгий расхохотался в голос, не в силах сдержать смех.
— И это мне говорит глава Службы моей охраны, — успокоившись, произнёс Георгий, — Вы где своих людей набираете, граф?
— Государь, вы сейчас удивитесь, но это были одни из лучших. Потому что были взяты на службу в ИСО из Императорского кадетского корпуса, куратором коего являетесь лично вы, — Сутормин немного помолчал и, словно спохватившись, добавил, — Ваше Императорское Величество.
Георгий бросил быстрый взгляд на сидящего в углу кабинета Александра и увидел его кивок.
— Мда… давненько я шороху не давал генералу Субботину. Надо будет проинспектировать его деятельность на посту начальника училища, — и словно пытаясь закрыть неприятную для него тему, он снова обратился к Сутормину, — Занятное совпадение, граф. Евгений Андреевич Турецкий… и Кирилл Андреевич же Турчанинов. Может он внебрачный сын не Кожемяки, а покойного ныне князя Андрея? А может быть это и есть сам княжич?
— Я тоже обратил внимание на данное обстоятельство, но уверяю вас, Государь, это простое совпадение, по всем документам ветви никогда не пересекались. Внешность Турецкого не соответствует внешности княжича ни по одному из параметров. Если сделать пластику лица ещё возможно, то современная медицина пока не научилась менять цвет глаз. Линз Турецкий не носит, это установлено достоверно.
Император пожевал губами в раздумьях.
— Александр, что скажешь? — спросил он брата.
— Скажу, что нам не стоит восстанавливать против себя гвардию Турчаниновых. Можно называть их, как угодно — ЧВК, Волки, люди Синельникова, но по всему выходит, что они так и остались гвардейцами рода. Это первое.
— Есть и второе? — поинтересовался Император.
— Будет даже третье, Государь, но попозже. Вам стоит пригласить во дворец Турецкого, Кожемяку и Синельникова от своего имени. По отдельности, но на одно и то же время. Поводы придумать несложно. А Миша Отрепьев попробует их прощупать своим даром. Вот тогда вы и узнаете, как они между собой связаны.
***
Взяв, Таисию под локоток, я повёл её к выходу. Выйдя на улицу, спросил:
— Где тут хорошая кофейня поблизости?
— За углом есть неплохое заведение.
— Веди, — улыбнулся я, — Надеюсь там есть эклеры?
— Там всё есть.
Мы двинулись направо, и через пару десятков шагов, свернули в сторону Фонтанки. Я решил не тянуть и спросил:
— Зачем ты это сделала?
— Тебе не понять, Кирилл.
— Объясни, может и пойму.
Мы спустились в полуподвальное помещение кафе. Заказав кофе и десяток эклеров, я вопросительно взглянул на Таю.
— Только кофе. Ты правда собираешься столько съесть? — пряча улыбку, ответила та.
— Да чего там есть-то? На пару укусов. Может всё же возьмёшь что-нибудь к кофе?
— Фигура — это всё, что у меня осталось.
— Не наговаривай, — возразил я, — Ты очень умная и красивая девушка.
— Скажи это Берендею. Как засунул меня в "Ад", так ни разу и не поинтересовался, как я живу.
— Бросай бордель, раз такое дело. Жить можешь у меня, а дело найдётся.
Рысь своих людей потихоньку рассовывает, почему бы и мне не помочь сестре Лики? Вот только к чему бы её пристроить? Ладно, потом подумаю, сейчас есть более насущный вопрос.
— Ну так, за что же я такой чести удостоился?
— Мне уже почти двадцать пять, Кирилл. Хочется семью, а откуда она возьмётся при такой-то работе? Вот я и решила, что мне нужен ребёнок. Всегда была против детей, а тут вдруг, как озарение пришло — он должен стать моей семьёй. Сначала хотела Линки окрутить, но на него мой невеликий дар ни капельки не действует. И тут появился ты. Мне с тобой тогда, первый раз, очень хорошо было. Ты такой… добрый и ласковый, я думала, что у нас с тобой всё наладится. Но потом появилась Лика и я поняла, что упустила свой шанс.
Она замолчала, пережидая пока официантка переставит наш заказ с подноса на столик и, грустно улыбнувшись, продолжила:
— И вдруг ты снова оказался в "Аду", беспомощный и практически без присмотра. В общем, прости меня, дуру, но я от тебя рожу. Мне ничего не надо, только разреши оставить ребёнка себе.