Тургенев с небывалой широтою захватывает в книге всероссийский социальный конфликт, драматически сталкивает друг с другом два национальных образа мира, две России - официальную, крепостническую, мертвящую жизнь, с одной стороны, и народно-крестьянскую, живую и поэтическую, с другой. И все герои, эту книгу населяющие, тяготеют к одному из двух полюсов - "мертвому" или "живому".
При всём многообразии индивидуальностей всем поэтически одаренным героям Тургенев придает устойчивые, из рассказа в рассказ повторяющиеся черты. Сходны, например, их портретные характеристики: внешний облик Калиныча - "худой, с небольшой, закинутой назад головкой", с "жидкой клиновидной бородой" - повторяется в Степушке из "Малиновой воды" "худеньком, маленьком" с "седой головкой" и "бородой, словно две недели тому назад выбритой". В Касьяне Тургенев увидит "маленькое, смуглое, сморщенное лицо" с "острым носиком", "карими, едва заметными глазками" (ср. со Степушкой: "лицо у него маленькое", "носик остренький"), "крошечную головку" и тело "чрезвычайно тщедушное и худое". В рассказе "Бежин луг" в облике Кости Тургенев подметит "задумчивый и печальный взор", и лицо его вновь будет "невелико, в веснушках, книзу заострено, как у белки", и роста он окажется "маленького", "сложения тщедушного". Так формируется в книге цельный художественный образ, к которому в равной мере причастны Калиныч, Касьян, Костя, Яков Турок и другие герои "Записок охотника" с поэтическим складом ума и характера.
Очень часто случается в "Записках охотника", что судьба одного из героев, кажущаяся загадочной и недосказанной, проясняется судьбой другого. О прошлом Степушки в "Малиновой воде" ничего не сказано, как он дошел до нищенски-бесприютного существования - мы не знаем. Однако предыстория жизни Степушки в "Малиновой воде" есть, только раскрывается она через историю Власа. Рассказ о бессмысленной встрече с барином, к которому он ходил в Москву за многие сотни верст, и о полной безнадежности его нынешнего положения неспроста приводит Степушку в возбужденное состояние, столь ему не свойственное - уж очень забит, безответен и робок этот герой. Но рассказ задел его за живое. В истории Власа он нашел, по-видимому, повторение своей собственной горемычной судьбы. В жалком и заплеванном Степушке неожиданно прорывается чуткость к чужому страданию.
Острая до боли человечность, воспитанная в народе жизнью, полной невзгод и лишений, особенно трогательна в характере Вани, семилетнего крестьянского мальчугана. Вспомним эпизод из "Бежина луга": разговор двух мальчиков, один из которых живет в богатой семье, а другой - в бедной: "А что, Ваня, - ласково заговорил Федя, - что, твоя сестра Анютка здорова?" "Здорова", - отвечал Ваня, слегка картавя. - "Ты ей скажи - что она к нам, отчего не ходит?.." - "Не знаю". - "Ты ей скажи, чтобы она ходила". "Скажу". - "Ты ей скажи, что я ей гостинца дам". - "А мне дашь?" - "И тебе дам". Ваня вздохнул: "Ну, нет, мне не надо. Дай уж лучше ей: она такая у нас добренькая".
Эта же особенность национального характера поражает Тургенева и в рассказе "Смерть": русские люди умирают удивительно, ибо и в час последнего испытания думают не о себе, а о других, о ближних. В сострадательной любви источник их мужества и душевной стойкости, с которой они принимают смерть.
Многое привлекает Тургенева в русской жизни и многое отталкивает. Но есть в ней одно качество, которое автор "Записок охотника" ставит очень высоко, которое искупает, с его точки зрения, теневые стороны национальной психологии. Это качество - демократизм, дружелюбие, живой талант взаимопонимания, который хранится в народной среде и который не истребили, а заострили века крепостничества, суровые испытания русской истории. Родство народных судеб, так тонко тургеневской книгою схваченное, на каждом шагу заявляет о себе глубокой, сердечной общительностью.
В создании целостного образа живой России участвует природа. Поэтичных героев Тургенева чаще всего сопровождает родственный пейзажный мотив. Мы видим лицо Калиныча, кроткое и ясное, как вечернее небо. Душевная кротость героя подхвачена природой, в ней разлита. Расставаясь с Калинычем, Тургенев вновь затронет эту художественную связь: "Мы поехали; заря только что разгоралась... Мы въехали в кусты. Калиныч запел вполголоса, подпрыгивая на облучке, и всё глядел да глядел на зарю". Кроткое и ясное вечернее небо еще раз признает в Калиныче внутреннее родство с собою. Облик героя срастается с образом зари и неба. Через Калиныча сама природа оживает и одухотворяется. И следующий очерк "Ермолай и мельничиха", открывающийся картиной весеннего вечера, это поэтическое родство природы с Калинычем по-своему развивает. Рассказывается только о природе: о птицах, о деревьях, о лесе, о заре. Но образ Калиныча в ней оживает, когда речь идет об "алом свете вечерней зари" или о том, как "румяное небо синеет". Природа не только хранит память о героях, уже ушедших из книги, не только периодически воскрешает их в образной памяти читателя, но и художественно связывает родственные характеры людей между собою. Вечерняя заря предваряет появление у охотника нового спутника - Ермолая, очередной вариации на тему Калиныча.
Друг Тургенева, немецкий писатель Пауль Гейзе, говорил о "чрезвычайной близости" Тургенева к природе, близости, уже утраченной Западной Европой. В авторе "Записок охотника" его привлекало непривычное для немецкого литератора сочетание "непосредственной, простонародной задушевности и просвещенной культуры". "Я много сходился с русскими, - заявлял один из героев Гейзе. - В них, как в моем уважаемом друге Тургеневе, мне особенно нравилось редкостное слияние светского человека с простым, крестьянским укладом души". Француз Альфонс Доде отмечал у Тургенева потерянный художественной культурой Запада синкретизм образного восприятия, близкий к фольклору. Взгляд Тургенева лишен специализации, "двери между его чувствами открыты. Он воспринимает деревенские запахи, глубину неба, журчание вод и без предвзятости сторонника того или иного направления отдается многообразной музыке своих ощущений". Эта музыка доступна далеко не всем. "Людям, оглушенным с детства ревом большого города, никогда не уловить её, не услышать голосов, населяющих мнимую тишину леса".
Живая любовь ко всему живому коренится не только в природной мягкости характера Тургенева. Она вынесена им из народной глуби, из непосредственного общения с культурой русского крестьянства. В тургеневском рассказчике привлекает редкий талант приобщения к народному миросозерцанию. Как и Касьян, он тоже человек бессемейный, непоседа и правдолюбец, скитающийся по Руси. Как Ермолай, он тонко чувствует лес вплоть до каждого дерева и каждой птицы в нём, степь вплоть до каждого насекомого и каждой былинки в ней. Герои книги "живут одной жизнью" с её автором, одаренным тем же национальным складом ума.
Удивителен с этой точки зрения "Бежин луг": в нём как в капле воды отражается неподдельный демократизм поэтического мироощущения Тургенева, характерный для книги в целом. "Бежин луг" - живой художественный организм с динамичным, стремительно развивающимся сюжетом. Всё в нём движется от мрака к свету, от тьмы к солнцу, от загадок и тревожных вопросов к их разрешению. Рассказ открывается впечатляющей картиной одного из июльских дней. Утренняя заря, разливаясь "кротким румянцем", пробуждает в памяти читателя Калиныча с лицом, кротким и ясным, как вечернее небо, а вслед за ним и других героев с поэтическим складом души, уже неотделимых от устойчивого в книге пейзажного лейтмотива. Люди и природа дышат здесь одной жизнью, "помнят" друг о друге, выступают как органы единого и живого существа.