Она неуверенно закрыла досье. Что-то было не так. Что-то в прочитанном зацепило внимание. Что? Она торопливо пролистала страницы назад. Так. Детство в Роли. Отчет о годах, проведенных Мило в приюте Святого Кристофера в Оксфорде, Северная Каролина. Затем еще два года в весьма либеральном художественном колледже в Пенсильвании. А вот и отчет Эбигейл: «Он бойко говорит по-русски и отлично по-французски».
Джанет взяла сотовый, набрала номер и уже через секунду услышала ворчливый, недовольный голос Джорджа Орбака:
— Что еще?
Она взглянула на часы — почти одиннадцать.
— Ты дома?
Зевок.
— В офисе. Похоже, отключился.
— У меня для тебя кое-что есть.
— Помимо спокойной ночи?
— Записывай. — Она продиктовала данные из отчетов о детстве Мило Уивера. — Выясни, жив еще кто-то из Уиверов. Здесь говорится, что они все умерли, но всякое бывает. Я хочу поговорить хоть с кем-нибудь.
— Не слишком ли глубоко копаем?
— В досье говорится, что через пять лет после смерти родителей он бегло говорил по-русски. Скажи мне, Джордж, как сирота из Северной Каролины ухитрился так хорошо выучить чужой язык?
— Ну, посещал курсы…
— В общем, ты проверь, ладно? И заодно посмотри, нет ли у нас кого-то из приюта Святого Кристофера.
— Сделаю.
— Спасибо, — Симмонс дала отбой и тут же набрала другой номер.
Несмотря на позднее время, Тина Уивер, похоже, не спала, в комнате работал телевизор.
— Да?
— Здравствуйте, миссис Уивер. Это Джанет Симмонс.
Пауза. Затем:
— Добрый вечер.
— Послушайте, я понимаю, что у нас с вами не заладилось…
— Понимаете?
— Я знаю, что Роджер разговаривал с вами в Остине. Надеюсь, он вел себя корректно.
— Роджер просто душечка.
— Я хотела бы поговорить с вами кое о чем. Завтра вас устроит?
Снова пауза.
— Хотите, чтобы я помогла вам выследить мужа?
Не знает, подумала Симмонс.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне установить истину.
— И что вас интересует?
— Вы ведь хорошо знаете прошлое Мило?
Ее «да» прозвучало не очень уверенно.
— Из его родственников кто-то еще жив?
— Если кто и жив, Мило о таких не знает, — ответила Тина и издала какой-то странный звук, как будто подавилась.
— Тина? Вы в порядке?
— Да, — выдохнула она. — Просто икота.
— Выпейте воды. Поговорим завтра, хорошо? Ничего, если утром? Где-то в десять, в половине одиннадцатого?
— Ладно, — сказала Тина и положила трубку.
3
Утром штатный водитель забрал Фицхью от отеля «Мансфилд» и высадил в половине десятого на авеню Америк. Расположившись за столом, он первым делом снял трубку и набрал номер.
— Джон?
— Так точно, сэр, — ответил бесстрастный голос.
— Будьте добры, спуститесь в пятую комнату и поработайте с нашим клиентом до моего прихода. Буду не позже чем через час.
— Лицо?
— Нет, лицо не трогать.
— Есть, сэр.
Фицхью положил трубку, проверил почту и, воспользовавшись логином и паролем Грейнджера, подключился к Некселу. Сообщение было одно, от Сэла, «крота» Компании в Министерстве безопасности.
Дж. Симмонс без предупреждения отправилась в ДТ.
— Спасибо, — сказал он компьютеру.
Толк от сообщения был бы, если бы оно пришло до вчерашнего, заставшего его врасплох, появления Симмонс. Если Сэл и дальше собирается работать так же, на рождественские бонусы ему лучше не рассчитывать.
На столе его внимания ждала настоящая почта. В стопке писем обнаружился адресованный Грейнджеру толстый конверт со штемпелем Денвера. Служба безопасности уже проверила марки, так что Фицхью вскрыл его без опасений. Внутри обнаружился паспорт цвета кирпича. Осторожно, ногтем Фицхью открыл документ — с фотографии на него смотрел Мило Уивер. Страдальческий взгляд и вытянутый подбородок придавали ему сходство с узником ГУЛАГа. Под фотографией стояло имя: Михаил Евгеньевич Власов.
— Чтоб меня… — прошептал Фицхью.
Он встал, подошел к двери, открыл и пальцем поманил одного из Турагентов. Когда Турагент закрыл за собой дверь, Фицхью, нахмурившись, пощелкал пальцами, как будто запамятовал его имя.
— Гарольд Линч, — подсказал аналитик, молодой человек лет двадцати пяти с влажными от пота блондинистыми волосами.
— Точно. Слушай меня, Гарри. У нас появился новый след. Похоже, Мило Уивер — русский «крот».
Лицо аналитика выразило полное недоверие, но Фицхью уже развивал тему.