— Эксплуатация — это что?
— Это — когда один делает, а другой отбирает.
— Понятно. Раз ты хлеб не сеешь, но ешь — значит отбираешь, то есть, ты — эксплуататор.
— И тут не разобрались. Ладно. — Тыщкмбриг странно усмехнулся: похоже, аргумент Михалыча задел какую-то струну в его душе. — Старший майор сказал, что тебе коммунизм не нравится. Почему?
— Не нравится. Потому, что людей разъединяет.
— Как — разъединяет? Наоборот…
— Да нет, при нормальной жизни, каждый делает то, что нужно другим. Потом торгуют-обмениваются. Люди живут полезностью окружающим. И этой полезностью друг к другу привязаны. Ты меня защищаешь — ты мне нужен, я стихи пишу — я тебе нужен. Конечно, если тебе нравятся мои стихи, а мне — твоя защита. Получается сеть, общество, где все зависят от всех и все важны. Коммунизм эти связи разрывает: все работают на государство, а оно собирает и всем раздает. Каждый зависит от государства, а не от соседа. Потом, государство исчезает, и каждый делает что хочет и сколько хочет — по способности. Все сделанное попадает на какую-то общую свалку, где все отыскивают, что им нужно — по потребности. Полный бред.
— На четвертак ты уже наговорил. — засмеялся Тыщкмбриг. О чем тебя не спросишь — все наперекосяк. Ладно, давай с завтрашним днем и с тобой
Разберемся
— Со мной нечего разбираться. Я здесь ненадолго. Отпуск у меня короткий: скоро домой. У меня там работа и дети.
— И кто же тебя, такого полезного, отпустит? — засмеялся Тыщкмбриг.
— Я полезен, пока хочу. — очень серьезно сказал Михалыч.
— Расстреляем!
— Хрена! — Михалыч передразнил Тыщкмбрига и ткнул указательным правой руки в левую ладонь: — Хрен прострелишь!
— А из пулемета?
— Если в упор… Энергия пули — до пяти тысяч джоулей, скорость — не больше десяти выстрелов в секунду. Получается, мощность воздействия — порядка пятидесяти тысяч джоулей в секунду. Защита потянет. Может, с ног и сшибет, но не пробьет.
— Картина… Неуязвимый противник советской власти.
— Я — уязвим, хотя уязвить меня непросто и дорого. Главное, я не против вашей власти: она мне чужая, а в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
— Так тебе же коммунизм не нравится?
— Ну и что? Власть не женщина, чтобы нравиться. Власть не бывает плохой или хорошей, бывает удобной — или нет. Всякие теории и лозунги — так, бантики. Цвет машины неважен, пока она тебя везет куда тебе надо.
— Государство — не машина!
— Машина. Всякая бюрократия — механизм, существующий для нас.
— Хрена! Государство — для тебя?! Это ты — для него живешь, а оно — для народа!
— Ты военный, государство тебя кормит — ты для него живешь. А я — кормлю государство и им пользуюсь. — сказал Михалыч и пояснил: — У нас налоги высокие.
— А ведь ты — неродной, попутчик какой-то. — задумчиво определил Тыщкмбриг и спросил: — Как же ваше государство таких терпит?
— Правильно, Тыщкмбриг: я — попутчик, а не свой. Кстати, важно не как государство терпит нас, а как мы — его.
— И как же оно таким обществом руководит?
— Зачем нами «руководить»? Мы не дети. Кто будет это делать? Мудрецов и талантов во власти не бывает. Управляющий — это профессия, как врач или учитель. Они не честнее и не умнее остального населения.
— Тогда чем же ваше государство занимается?
— Общими для всех делами: защищает от стихийных бедствий, преступности, содержит безработных. Делает все, на что общих денег хватает. Ему только запрещено вмешиваться в частные дела.
— «Запрещено» — передразнил Тыщкмбриг. И подытожил: — Все у вас — через жопу, а безработица — есть!
Он вытащил папиросу и закурил. Когнитивный диссонанс зашкаливал. К счастью, как чистый прагматик, он считал, что перерезанный мотоцикл и два сбитых «Мессера» перевешивают любые слова, хотя бы на сегодня. Конечно, Михалыча необходимо изолировать от красноармейцев, но эта задача не представляла трудности: его и так сторонились, да и он не проявлял ни малейшего интереса к окружающим, похоже, не хотел новых связей с аборигенами. Михалыч сидел рядом, уставившись в пространство, щелкая пальцами и что-то шепча. Выглядело он нелепо. Тыщкмбриг реально испугался, что «попутчик» не в себе и надо его спасать:
— Слушай,
а почему ты — «Михалыч»? Это — отчество? Тогда как тебя зовут? — Тыщкмбриг начал легкую отвлекающую тему. Михалыч перестал щелкать пальцами, перевел глаза на комбрига, тряхнул головой и ответил:
— Отчество. А зовут меня — Кианг.
— Таких имен не бывает!
— Нормальное китайское имя. В честь прапрадеда.