Значит, то, что нужно. Не желая оставаться на кофе, Аллен подписал чек и распрощался, торопясь вернуться в Фэйрстоун. Он шел так быстро, что Адель не выдержала и рассмеялась.
- Аллен, ты можешь оставить меня, как-нибудь и сама доберусь. Беги к своей возлюбленной.
Он извинился и, конечно, не бросил спутницу.
- Честно говоря, не представляю, что ты и Эйвар нашли в этих пионах. Он, как стихийщик земли, я думаю, много понимает в растениях. Ну, а ты?
- Лучше тебе не знать, что я увидел в этих цветах, - многозначительно ответил он. – Ты покраснеешь и убежишь.
Она пожала плечами.
Спокойный характер Адель и его немного успокоил. Он проводил и представил ее директору, а потом оставил их, чтобы отыскать Джулию. К сожалению, стояла перемена, студенты успели заметить. Он проклинал наглецов, смеющих свистеть от удивления. Так хотелось влепить в них огоньком, но сдерживался. А как иначе должны реагировать студенты, привыкшие к строгому декану? Все в порядке, успокаивал он себя.
Безуспешно пытаясь найти ее, Аллен не выдержал и обратился к дворецкому. Холдерс излишне официально сообщил, что леди Джулия «проводит ремонтные работы в оранжерее». Иначе говоря, с какого-то черту убирается в хламовнике.
Садовник и оранжерея слишком дорого обходились академии. Лет десять назад было решено ограничиться только огородом, где работали студенты и все желающие. Редкие сорта растений и все, что представляло ценность в оранжерее, за символическую сумму выкупил тот же Олдени. Все остальное забрали дамы из Амберли, а то, что осталось, завяло само и никого не тревожило. За годы в оранжерее накопился мусор и все, что приходило в негодность, ломалось или откладывалось на случай необходимости в будущем. Дверь оказалась открытой. Мужчина беззвучно вошел, последовал на грохот в глубине помещения. Джулия бросала в садовую телегу обломки и осколки, а по ведрам сортировала то, что осталось целым. Настроение на ее живом лице сменялось быстрее, чем у капризного младенца. Вот она выкинула ржавые ножницы с беззаботным видом, а потом заметила пустой горшок и от души чертыхнулась, ругая беспечного дядюшку. Может, там раньше росло ее любимое растение? Через миг она застыла, беззвучно повторяя слова из разговора, оставшегося в прошлом. Или вспоминая песню, или обращаясь к кому-то. Лицо смягчилось от каких-то воспоминаний. Попятившись, девушка наткнулась на табурет и повернулась, чтобы поднять его, но застыла перед главным арочным окном, уронила руки и долго смотрела вдаль. Аллен видел там только горы и леса, а она кусала улыбку и вытирала глаза.
- Джулия… - осторожно позвал он, и она обернулась, схватившись за шею. Снова голые плечи и руки в этом удобном, красивом, но вызывающе открытом тренировочном костюме. Аллен затаил дыхание от ее красоты. Джулия знала, что очень красива, и понимала, что для него также желанна, как кусок жареного мяса для голодающего. Вытерев руки полотенцем, она надела рубашку и завязала на поясе, чтобы не возиться с пуговицами. Бесполезно, он видел красивые линии, смотрел сквозь ткань и помнил гладкость ее ключиц, бархатисто-сладкую кожу и горячие губы.
- Ривера, вам подарили букет!
Он прекрасно понял нарочито удивленный тон и улыбнулся. Пусть пытается свести в шутку. Даже может считать, что у нее хорошо получается.
Игнорируя закрытую позу со скрещенными на груди руками, он подошел к девушке вплотную и почти силой всучил цветы. Она не позволила им упасть, только поэтому и приняла. Ее взгляд прошелся по стеблям и листьям, задержался на красных цветах, и глаза расширились. Это не идеальные розы с благородным ароматом. В пышных пионах со встрепанными лепестками она увидела то же волнение, которое они пережили вчера вместе. Их горький аромат со сладким послевкусием, или наоборот – кто же разберет, нисколько не походил на десертное звучание роз. Чуть взъерошенные, взлохмаченные, нежные и влажные, они напоминали женщину, пережившую близость с мужчиной.
Она не стала восхищаться, что это красиво. Не покраснела и не отвернулась. Она посмотрела на Аллена, чувствуя новое желание. Он понял все по тому, как стала вздыматься грудь, учащенное дыхание достало до него, глаза остановились на его губах. Глаза не черные, но темные, они придавали мягкость взгляду и призывали в них утонуть.