Джулия была еще девочкой, когда всем стало понятно, что у Александра Гроуна не появятся дети. Он был дядей ее матери, Дора Хантер – дочь его сестры. Девочку стали готовить к учебе в академии, часто привозили пожить в замке и считали наследницей. Учиться не получилось: приступы нестабильности не позволили заниматься по общей программе и жить в замке с чужими детьми. Раза два она чуть не сожгла родительский дом, ведь все, чего она касалась, начинало гореть.
А теперь Джулия ровно ничего из себя не представляла. Ривера говорил правду, и все равно она его возненавидела, вытирая скупые слезы.
Глава 2. Невыносимо правильный человек
В Амберли леди Хантер прибыла с торговцем тканями. Он ездил в собственной карете в Диону, где набрал образцы и вез их на суд к жене. Как рассказал мистер Томер Росли, когда они начинали дело, миссис Росли лично каталась в столицу по любому поводу. Но потом родились дети, ей стало не до того. Джули бы поспорила с версией добродушного семьянина. Дорога была трясучая, пыльная и длинная. Скорее всего, хитрой миссис приелись эти утомительные путешествия, и она стала довольствоваться командованием над мужем. Когда Росли похвастался, что дела у них идут неплохо, она нисколечко не удивилась. За проезд он ничего не взял.
Теперь надо было убираться из Фэйрстоуна. Ей временно выделили гостевую комнату на третьем этаже. По темному коридору, пахнувшему сыростью, она прошла к крайней справа двери и заперлась в помещении, размером с чулан. Это все, что успели подготовить служанки, а большего времени им не предоставили: гостья прибыла без предупреждения. Возле карниза оставили паутину, керамическая раковина с рисунком в виде букета васильков треснула и протекала, кровать скрипела, пружины выпирали из матраса. Джули лежала на жестких простынях, пропахших хлоркой, и мрачно представляла, что последним в этой кровати лежал покойник. Какой-нибудь престарелый профессор, которого нашли утром мертвым, а потом долго не могли обнаружить родственников и похоронили только на третий день.
Предавалась она и воспоминаниям о Луи. Черноволосый, голубоглазый мальчишка, толкающий качели за ее спиной, стремительно вырастал в обаятельного мужчину; с ним она лежала на шелковых простынях, которые потом начинали вонять хлоркой, становились жесткими, а Луи превращался в дряхлого старика, умирающего в полном одиночестве. Она рисовала ему синяки под глазами, засохшие брызги крови на рубашке, оставшиеся от кашля. Месть не приносила удовольствия. Может, потому что она была только вымыслом?
В два часа после полудня она спустилась в столовую для преподавателей. Студенты трапезничали в отдельной большой столовой, а здесь стоял лишь один стол, как в обычных домах. Нижнюю часть стен отделали дубовыми панелями с простым рисунком в виде вьющегося растения. Верхняя часть, окрашенная в светло-бежевую краску, была завешана портретами, пейзажами, сюжетами из истории Ангории. Под огромным изображением правящего короля Артура стояли тумбовый стол и пуф, на который жалко было садиться. Они служили для украшения, а также лакеи оставляли там подносы со сменными блюдами. Наместник выглядел лет на семнадцать. Блондинистый, синеглазый парень, не по-детски серьезный, держался на Великом Троне дольше предшественников, третий год. Лионские газеты подозревали, что он из рода Оссейнов, поэтому магия приняла этого правителя, в отличие от остальных. Они умирали от болезней, нападений, несчастных случаев, короче – быстро после коронации, потому что Трон в замке Вечный Камень примет только Оссейна.
По центру комнаты, щедро освещенной окнами с южной стороны, протянулся длинный стол с двумя дюжинами стульев. Из страсти к идеальному порядку Джули поправила цветы в вазе, чтобы букет смотрелся со всех сторон симметрично.
К счастью, первым в столовую вошел декан женского факультета Адрио Фиери и остановился на пороге, увидев гостью. Он совсем не изменился: не постарел ни на один волосок, был одет в черный костюм с белой рубашкой, как всегда при галстуке. Иссиня-черные волосы подстрижены по старой моде с длинной челкой до самых бровей. По правде, родные волосы походили на парик. Фиери был одного с ней росту, чуть полноват, на щеках играли ямочки даже когда он сердился. Из-за них и общего впечатления мягкости, изнеженности, лишней для мужчины женственности его порой не принимали всерьез. Это был первый мужчина, возглавивший факультет девушек в Фэйрстоуне.