Теперь Джулия не доверяла никому.
Вдруг она заметила выглядывающий из книги конверт. Короткая вспышка… Это же письмо, которое принесла студентка по имени Елена! В библиотеке, в день первого занятия с Эйной. Она узнала руку, но не решилась прочитать в тот день. Время от времени что-то напоминало о материнском письме, но не хватало решимости узнать, о чем та могла написать.
Дора не любила Джулию. Беременность – риск для стихийщицы. Вся сила матери непроизвольно могла перейти ребенку, это зависело от крови, говорили ученые. Если ребенок перенимал материнские свойства крови, заодно отнимал и силу. Поэтому она с детства страдала от нестабильности: слишком много энергии. А Дора Хантер потухла.
Джулия!
Думаю, пора выговориться. Я не прошу прощения, только хочу объяснить, почему наши отношения не сложились. Теперь ты поймешь. Это не из-за побега с лордом Луи Дерри, хотя твое безрассудство стало последней каплей. Поверь, если бы не все остальное, я простила бы побег.
Дядя Александр приезжал в Озерный край летом, мы много говорили о тебе, о Фэйрстоуне. Я теперь знаю, что ты не унаследуешь его. Не поверишь, но я не согласна с решением дяди. Просила дать шанс, а он считает, что времени не осталось. Фэйрстоун будет принадлежать чужому человеку, подумать только!
А когда-то наследницей был я сама. Дядя привозил меня в замок, показывал тайные проходы, секреты портретов, редкие книги… Потом вышла замуж и потухла после родов. Хранитель обязательно должен быть сильным стихийщиком.
Представь, что тебя готовили к важной семейной миссии, а потом ты потухла, превратилась в симпла, осталась отвергнутой и стала воспитывать новую наследницу? Я не контролировала ситуацию. Представь, какое разочарование!
А теперь и ты осталась без ничего. Джулия, от меня ничего не зависело, а вот ты попросту проворонила все. Мое воспитание и, самое важное, моя энергия потрачены впустую.
Теперь ты знаешь. В последнее время я ко всему, что со мной произошло, отношусь спокойно. Если чувствуешь в себе силы, то советую не сдаваться.
Дора Хантер.
Да что за наследство такое, которое портит отношения между матерью и дочерью! Что особенного в академии Фэйрстоун, чтобы называть директора напыщенным словом «Хранитель»? В Ангории еще много достойных академий, разве что не таких древних.
«Мама…», - подумала она с невиданной прежде тоской. Никогда у нее не было прав на теплые, нужные каждому человеку слова «мама» или «дом». Вернувшись в Ангорию, она появилась в Фэйрстоуне, откуда ее, если смотреть правде в глаза, вышвырнули. О возвращении в родительский дом и речи не шло. Впервые Дора Хантер обратилась с поддержкой, хоть сухой и краткой.
*
Во дворце проходила встреча трех мировых лидеров. Королева Гелена, женщина сорока лет с короткими черными волосами, в платье, похожем на мундир с юбкой, строго смотрела на собеседников. Это был президент Родена Карлайл Андер, до такой степени невыразительный мужчина, что его мысли невозможно прочитать. Лысеющий, седеющий блондин с лишним весом в скромном деловом костюме цвета черники. Выдавая аргументы, он поглядывал в папку такого же цвета, где для него, кажется, написали каждую реплику.
И молодой, или даже юный… Да что там, маленький Артур, король Ангории. Юноша семнадцати лет, правивший третий год с помощью регентов. Прошло совершеннолетие, но регенты вряд ли оставят малыша. Голубоглазый блондин худощавого сложения с теплыми улыбчивыми глазами, в белоснежном мундире с золотой вышивкой и эполетами, юноша внушал симпатию, но Лиона не уважала наместников. Артур не состоял в кровном родстве с Оссейнами.
- Карлайл, перепись показала, что симплов в Лионе менее пяти процентов населения. Не они нас обеспечивают.
- Стихийщиков в Родене – восемь процентов, тысяча двести тридцать три человека, если быть точным. У меня есть полный список, взгляните?
- Нет, спасибо. Другое дело – Ангория. Симплы составляют более половины населения страны. Вот за кого тебе надо браться, Карлайл.