- Представляешь, на маскараде этот человек и слова не изволил мне сказать, а теперь нагло просит о встрече!
- И кто это? – сонно спросила Лэйс.
- Профессор Ривера! Тот самый, про которого говорят, что он… - она многозначительно повела бровями. – Как его не выгонят из Фэйрстоуна? Там же дети!
- Он же лионец, у них это не запрещено, - приняв вид опытной женщины, Лэйс отпила чаю.
Лэйс помнила, что несколько студентов забрали документы из академии, когда появился новый декан, но посчитала неразумным напоминать подруге.
- Ну, почему ты сердишься, Джилли, он же не пристает к тебе. Наверно, меня ищет, - она улыбнулась, в самом деле надеясь на такое. – Мы с ним танцевали и приятно поговорили. Я уж и не надеялась, что это получит продолжение. Давай примем? Но обязательно попозже, ожидание разжигает аппетит, верно?
- Тебе мало ухажеров? – с некоторой завистью заметила подруга.
- Я ведь не помолвлена. У меня свои радости, зато будет что обсудить!
*
В пропахшей табаком комнате стоял ор, который слышала вся редакция и, пожалуй, соседние заведения – общественная баня и цирюльня. По улице прогуливались две наглого вида женщины нескромного поведения, и они тоже все слышали. Каждый раз, когда Вельма видела в окно, что они проходят мимо редакции, это ее подстегивало и она снова кричала на редактора, а он кричал в ответ, а наглые женщины никак не желали покидать Чернильную улицу.
– Черт бы побрал эту проклятую работенку, когда же я уйду отсюда! – достигла она самой высокой ноты. – Да чтоб ты подавился своими сплетнями!
– Это даже сплетней не назовешь, Вэл! Эта детская писулька с претензией на сенсацию даже старушку не обидит! Нашу газету перестанут покупать!
– Твоя газета должна стоить не дороже туалетной бумаги! В конце концов, это ее главное предназначение!
– Твоя балерина десять лет на пенсии, три примы сменилось!.. Прямо конкурс сочинений «Как я провел это лето»! Какая разница, где она отдыхает, да хоть в сумасшедшем доме!.. А это идея… – мужчина закурил и с прищуром взглянул на Вельму. Она устало рухнула на жесткий стул, отбитый многими задницами еще до того счастливого дня, когда Ведьма впервые переступила порог этого кабинета.
– Исключено…
– Может, она тратит на курорты наворованные деньжата?
– Полная ерунда, Дик!
– Ну, хоть любовники какие-то, любовницы? – не сдавался редактор.
– Одинокая престарелая женщина, к сожалению.
– Это конец, Вэл, у тебя творческий кризис.
Дик, тоже уставший, прошелся по комнате и сел на гору сваленных в углу писем.
– Знаю, – буркнула она и молча вышла, мысленно считая занозы, посаженные в пятую точку.
В отличие от младшего брата, она не отличалась гибкостью, красивыми пропорциями тела и прочей лирикой, необходимой для танцоров. Невысокая, с широкой костью, полненькая, она не любила худеть и соответствовать стандартам. Владела стихией огня, но без особых успехов: потеряла терпение еще в подготовительной группе, где ставили технику. С детства бойкая и пробивная, Вельма легко находила общий язык с людьми, обожала поговорить по душам, и так получилось, что попала в журналистику.
В ее собственном кабинете пахло свежесрезанной лавандой, она вдохнула полной грудью. Без стука вошел тощий стажер и свалил на край стола свежую корреспонденцию со специальной пометкой «Личное». О красной пометке знали только близкие. Стажер, шаркая ногами, проковылял из кабинета в коридор, дверь несколько раз со скрипом ударилась и осталась приоткрытой.
– Здравствуй, – крикнула Вельма вслед и подняла с пола упавшее послание. Герб академии узнала сразу. Сначала она подумала, что это от Дэна, потом испугалась, что с ним что-то произошло. Но письмо прислали совсем по другому поводу… Улыбнувшись, она пошла назад к Дику – требовать командировочных. Ведь в письме из академии ей пообещали подарить скандал.