Она не слышала аплодисментов и криков, хотя на арене можно было оглохнуть. Перешагивая через брошенные подарки, обходя людей, она хотела спрятаться. Первым ее обнял Рома Шелли, лохматый, в потрепанном костюме и невероятно радостный.
– Ты лучше всех, мой дракон! Лучше всех, – качал он своей непокорной шевелюрой и нехотя выпустил из объятий. У Джулии кружилась голова, то и дело темнело в глазах.
– Леди Хантер, мы с вами победили! – радостно визжала Аелла, тряся за больное плечо. Нетерпеливая Вельма стреляла вопросами, слепили вспышки фотоаппаратов. Вокруг стало слишком много людей… Судья объявил ее баллы, сказал что-то о рекорде. Мировом или ангорском – было не столь важно.
– Профессор Хантер, поздравляю вас! – стеснительно улыбался Дэнни, мелькая за кем-то.
– Джулия, это совершенство, – сказала пожилая женщина в длинном коричневом платье, очень знакомом. На поясе стояла тяжелая пряжка, металлические пуговицы блестели от подола до ключиц. У нее были очень глубокие, темные глаза и полные губы, строгое выражение и лицо совершенно без морщин, хотя и не молодое. Одна бровь – чуть выше другой. Она держалась за руку родного брата, Александра Гроуна. Они прибыли перед самым началом турнира и сидели со всеми зрителями, но теперь получили полное право выйти на арену. Александр Гроун светился счастьем.
– Мама! – в другой раз Джулия бы расплакалась, потому что это одобрение было самой главной целью ее жизни. Но в последнее время она изменилась, эти поздравления ее не трогали. Она желала успешно выступить для того, чтобы восстановить собственную гордость. – Мне нужен стихийщик воды… – пробормотала она, но никто не расслышал или не принял всерьез. Она и сама не сразу поняла, откуда всплыло воспоминание о стихийщике воды. Возможно, это Декстер говорил, что окончательно вылечить травмы и безболезненно использовать стихию можно, если ей поможет стихийщик воды.
– Джули! Любимая, я знал, что это будет чудом! – появился перед ней Луи с горящим взором. Он смотрел на хаос вокруг и наслаждался успехом невесты.
Она хотела что-то ответить, но вся толпа вдруг стала быстро вертеться, и сверху, и снизу… Она уже не чувствовала, где кончается больная рука. «Почему я не могу больше говорить? Почему они не понимают?» - растерянно думала Джулия и схватилась за ближайшего человека сбоку от себя. Она нагнулась, мир потерял цвет.
– Воды… – прошептала она.
Наконец, состояние стихийщицы вызвало волнение, но люди пока ничего не понимали. Аллен Ривера, все время стоявший у бортика, сначала не смел подойти и поздравить. Хотелось ему обнять Джулию крепче, чем следовало бы человеку его положения. Рядом находились родственники и жених, свободного места для его персоны не осталось.
Что-то в ее выступлении показалось странным. Словно она не притворялась, а боль была настоящей. Он сравнивал это выступление с тренировочными. Аллен всегда умел различить актерскую игру и правду. Первое его никогда не трогало. Потом на Джулию набросились люди, ее лицо мелькало в толпе. Она необычайно побледнела, начала, будто в панике, часто озираться по сторонам. Когда она заплакала, ее внезапные слезы отозвались болью у него в груди. Он откуда-то знал, что это единственный раз, когда Джулия пролила слезы, настоящее рыдание, на людях, и не мог найти этому причин. И вот он заметил, что она вцепилась в профессора Гроуна… Аллен побежал, расталкивая людей. Наверное, то, что он пережил похожую ситуацию, сыграло роль. Внутренним чувством он догадался, что у Джулии ожог, и состояние ухудшалось.