Она чувствовала, как в этой девушке кипит нерастраченная энергия.
- Но профессор Глоу велела прийти на тренировку через две недели!
На какое-то мгновение Джулия засомневалась, а стоит ли вмешиваться. Ей требовалось найти способ уехать отсюда, а не искать возможность остаться презираемой. Она взглянула на выход и сделала шаг, потом, противореча внутреннему желанию сбежать, сорвала свои перчатки. Ведь Глоу не умеет видеть ауры и чувствовать чужие силы!
Не часто она смотрела на внутреннюю сторону ладоней. Даже в ванне, снимая перчатки, избегала этого. В двенадцать лет случился острый приступ, во время которого кожа полностью сгорела. Такие приступы повторялись еще несколько раз, кожа отрастала заново и сгорала. Некрасивые ногти и уродливые рубцы остались навсегда.
- Мне тоже говорили, что нужно сдерживаться. Видишь, к чему это привело?
Даже для стихийщицы это были ужасные руки, она не могла носить митенки.
- И я чуть не потеряла зрение, когда огонь искал выход.
У студентки зашевелились волосы от страха. Стихийщицы огня прекрасно осознавали, что красивая кожа рук – не их удел, но никто не готов кповреждениям, на которые и самой страшно взглянуть. Тем более, к слепоте. Похоже, Эйна поверила, и они вышли из замка вместе, чтобы на лужайке за кедрами выполнить несколько элементов.
Джулия объяснила, что после перерыва у Эйны накопилось много огня. Его нужно выпустить, хотя бы и через боль. Пусть кожа покраснеет, чем через неделю остаться вообще без нее. Студентка вытянула вперед руки и тонкой струей выпустила красный огонь. От боли выступили слезы на глазах, но стихия, которой дали волю, теперь не могла остаться взаперти. Когда Джулия дала команду, Эйна сунула руки в коробочку со льдом. Перерыв и холод сняли часть боли.
- Руки болят, но мне стало легче, я расслабилась!
- Отдохни, и сделаем еще три подхода, - задумчиво велела Джулия, оценивая волны тепла, исходящие от Эйны.
*
В прошлый вечер Джулия ужинала в комнате, а сегодня служанка передала, что ее ожидают в столовой. Она думала, что увидит только дядю Алекса, так как большинство преподавателей жили в коттеджах за замком, некоторые приходили из Амберли, а других гостей не было. Уставшая после восстановления Эйны, Джули не стала собирать прическу, а просто распустила волосы и надела тренировочный костюм из несминающейся ткани. Лионского пошива, он заметно отличался от унылых одежек фэйрстоунских студенток и наставниц. Заграницей давно одевались куда интересней, чем в Ангории. Костюм-тройка состоял из свободного кроя брюк, сужающихся к щиколоткам; топа и легкой куртки, которую она просто накинула и поплелась в столовую.
На пролете она столкнулась со студентом, жонглирующим тремя огненными шариками размером с апельсины.
- Ай-яй-яй, - укоризненно пропела Джули, поймав все три и потушив прямо в ладонях. Несовершеннолетним запрещалось баловаться настоящим огнем, только синим тренировочным пламенем: оно не сжигало. Этот замок, начиная от дверного молотка и заканчивая носками Александра Гроуна, был ей дорог. – Дэниел, я тебя запомнила!
- Виноват, миледи! – тоном рядового солдата произнес юноша и убежал, слишком поздно прижимая ладонь к значку.
В столовой успели подать легкий ужин без нее. Она не подала виду, что заметила бестактность. Вокруг стола собрались директор, деканы Фиери и Ривера, у окна стояла высокая дама с миной, будто не любила картофельное пюре и ростбиф. С коротко остриженными волосами, в тренировочном костюме, она пахла дымом.
- Вот и она! – воскликнула дама. – Леди Хантер, какое право вы имели командовать моей студенткой?
- Никакого, - сразу ответила она и села на отведенное место, где ожидали свободные приборы. Лакей подал еду и бесшумно отошел к стене. Дворецкий смотрел в центральный портрет, любуясь сочными красками и дерзкой манерой художника, не пощадившего ни одну морщину, ни один седой волос позировавшего. Холдерс, Холдерс, подумала Джулия, и ты против меня.
- Джулия, мисс Эйна попала в лазарет, - объяснил директор. – Еще день назад она шла на поправку, а теперь стало хуже.