— Что-о-о?! – Регг натурально взревел, – Послушай сюда, сосунок, да я ковал лучшее оружие для слуг бога Войны, когда ты еще из папки своего не вылетел!
Каким-то неожиданным образом в руках сварливого деда (который так и не представился) оказалась раскаленная кочерга, загнутая на конце увесистым крюком. Конец ее красноречиво направился мне в живот.
— Слушай сюда, сосунок! Гони ножи, и, может быть, я не убью тебя для профилактики разок!
— Ну на, – покладисто согласился я и махом достал из ножен оба ножа.
Бросок кукри, и тело кузнеца дергается… вслед за своей рубахой – метким броском я пропорол ему рукав тяжелой кожаной куртки и пришпилил к ближайшему столбику, поддерживающему крышу. Потом я ринулся вперед, ускользнув от кривоватого и неловкого взмаха кочергой, и прижал лезвие криса к его шее. Регг сглотнул, но его взгляд не стал ни на гран спокойнее.
— Сперва представляются покупателю, – назидательно отозвался я, вырывая кукри из дерева, – А уж потом машут кочергой.
Отступив на шаг, я положил оба ножа на наковальню, к которой кузнец подходил, когда мы зашли. На ней уже лежала остывающая заготовка.
Расслабившись и потерев шею, кузнец вернул кочергу обратно в печку, из которой ее и вытащил, и, подойдя к наковальне, пробурчал:
— Регг я, кузнец, спец в клинковом оружии.
Взяв мой кукри, он придирчиво его осмотрел, с умным видом провел пальцем по лезвию, после чего не глядя бросил нож через плечо. Мой кровный ножик, переживший осаду Песочного, упал точнехонько в жерло какой-то маленькой жаровни.
— Это дерьмо собачье только на переплавку, – заявил мне кузнец, уже вернув первоначальный настрой, – Ты мне еще спасибо сказать должен.
— Да пошел ты! – вызверился я на потерю оружия, – Ты мне три сотни драхм сам в карман пересыпешь, иль потрясти тебя как следует?
— Хе-хе, смотри, сейчас тебя удар хватит. Это тебя трясет, раб вчерашний. А нож твой – дерьмо дважды, потому как обули тебя, дурака, а ты и рад. Такой нож в мою молодость даром отдавали, а то и приплачивали, чтобы никому не говорили, кто мастер. Три сотни, хах! Да я тряпки, чтобы задницу вытирать, дороже беру!
— Не, ну все, старый, ща в бороду огребаешь! – я очнулся секунд через пять, в заломе от Тайлера. Профессиональном заломе. Мне казалось, в игре нельзя чувствовать боль… И я снова чуть не потерял себя от ярости, глядя на ехидную усмешку этого пердуна.
— А ведь я еще второй не смотрел! – с этими словами кузнец взял крис. Вполне ожидаемо, что и этот нож повторил судьбу прошлого. Я взвыл зверем, – Ничего-ничего, сейчас станет полегче. А этот за сколько взял?
— Четыре сотни!
Регг гнусно расхохотался.
— Ну ты и дубина, – утер он слезы, после чего снова начал хихикать, – Вот это да, четыре сотни… У Мародеров брал?
— Ну да, – злобно ответил я.
— Не бери у Мародеров никогда и ничего. Они собачье дерьмо с одного конца кожей обтянут, и назовут это мечом. Хах, четыре сотни! На вот тебе!
Он неожиданно бросил в меня что-то, и я рефлекторно это поймал. Ну как, рефлекторно… Спасибо ИИ. В руках у меня оказался вытянутый нож, с таким же извилистым лезвием, но… совершенно другой. Я зачарованно уставился на лезвие, искусно выточенное из кости. Я попробовал немного согнуть его, в чем не преуспел. В отличие от прошлого клинка, кстати. Точно, оценка:
«Крис из зуба донной акулы. Редкость: редкое. Качество: отличное.»
— Ходят слухи, что Мародеры собирают оружие у дохлых гоблинов, разбавляют их болотный металл их же кольцами из носов, еще с ошметками шкуры, после чего нарочно некачественно его льют, отдавая ковать трэллам-имбецилам, а потом накручивают куда попало кожи с собачьей задницы и продают таким доверчивым идиотам, как ты, – я же начал проверять остроту ножа большим пальцем, – А вы и рады, дебилы! Берете в руки в первый раз что-то, что отличается от привычной палки, и радуетесь, как дети, которые пока не знают, что такое «клизма» и к какому такому врачу их ведет мать, – я ойкнул, глядя на палец. Он мог работать фонариком, настолько сильное кровотечение началось из пальца, – Ну я же говорю, ты не жилец, паря. Кромм, славься его дубина, сильно обосрался, когда взял тебя, малохольного, на службу.
— А че еще покажешь, старый? – я с вызовом уставился на Регга, одновременно окуная палец во флакон, вытащенный из кармана, – Не может же быть, чтобы у тебя на всю твою богадельню был только один такой нож. Хотя о чем я…
— Слушай сюда, троллья отрыжка, – у этого сухаря от моего ответного подкола, не такого и крутого, упала планка, – Ты подбери с пола свои слова и вставь их обратно в свое жерло. Только смотри, не перепутай верх и низ, а то мало ли что. А ножиков нет у меня больше, такую мелочь мне лень ковать. Зато есть вот такая штучка. Как раз под руку твою вторую. Ты специально ее закривлял, кстати, или она такая с рождения?