Беседа наложила неизгладимый отпечаток на хрупкую, ранимую душу юного курильщика – он впервые узнал, что «аистов» не существует. Как, впрочем, и «капусты». Сей прискорбный факт вверг в неописуемое изумление наивное детское сознание. Присутствовал в разговоре и иной отпечаток, материальный. Он представлял собой зеркальную копию пятиконечной звезды пряжки отцовского дембельского ремня. Отпечатки звезды числом в дюжину в течение двух недель украшали бледно-розовые Вовкины ягодицы.
Когда Вовке исполнилось десять, произошло второе потрясение безоблачного детства. Из веселого пионерского лагеря паренька до конца каникул сослали в глухую деревушку тьмутараканской области. К бабушке. Почти два месяца компанию ему составляли гуси, козы и драчливый петух по кличке Отелло.
Местный колорит дополняла утка, исполнявшая обязанности будильника. Крякать она начинала ровно в шесть утра – секунда в секунду. Последние аккорды гимна Советского Союза, льющиеся из хрипящей радиоточки, затихали одновременно с завершающим щелчком клюва. Затем ее «швейцарский механизм» испортился, и утка превратилась в курник. О том, что переход на зимнее время происходит в октябре, бедную птицу известить не озаботились.
С точки зрения Вовки, наказанию он подвергся абсолютно не по делу. Развлечений в пионерлагере было всего два: купание и девчонки. Когда зарядили дожди, выбора не осталось. Изображать из себя привидение, заворачиваясь в казенную простыню, прискучило быстро, а зубная паста, стреляющая из тюбика, закончилась через два дня. Вместе с мылом, которым девчонки отстирывали свою одежду.
Художественному замыслу, который родил военный совет мужской половины десятого отряда, позавидовал бы сам Микеланджело. Скульптурная композиция, водруженная на дырявую крышу девичьей половины дощатого туалета, изображала из себя восемь писающих мальчиков с октябрятскими значками. Мелодичное журчание сопровождалось оглушительным визгом, от которого передохли все комары в окрестностях пионерского лагеря. Побывав через несколько лет в Праге, на знаменитых музыкальных фонтанах, Вовка понял, что трудновозбудимые по жизни чехи самым наглым образом сперли его гениальную идею.
Более других талант юных ваятелей оценил отрядный вожатый. От него считавший себя просвещенным в интимных вопросах Вовка узнал еще про один способ, показавшийся ему крайне непривлекательным. Поэтому, на всякий случай, он спрятался под крыльцом соседнего домика и просидел там до утренней линейки.
Отец решил направить неуемную энергию своего отпрыска в полезное русло и отдал его в школу биатлона. К шестнадцати годам из неугомонного сорвиголовы вырос член юниорской сборной страны. Вместе со славой пришли и ее обычные попутчики.
Отправившись на зимнюю спартакиаду школьников, из-за сильной метели команда застряла в аэропорту. Тренерский состав улетел предыдущим рейсом, и мальчишки оказались предоставлены сами себе. Вовка уже тогда имел рост под метр девяносто и выглядел старше своих лет, а синие глаза и черные вьющиеся волосы разбили не одно девичье сердце. Поэтому он без всяких проблем обменял драгоценную валюту на три бутылки шотландского виски. И номер домашнего телефона смазливой продавщицы.
Оставшиеся до отлета часы пролетели незаметно. Рассказав по второму кругу все известные анекдоты, трижды обсудив стюардесс, мальчишки принялись играть в футбол неизвестно откуда взявшейся железкой. Когда объявили посадку, меткий удар спровадил железяку в узкую щель между лестничными пролетами.
На пробную, пристрелочную трассу Вовка не вышел – поднялась температура. И свою любимую «эсэмку» штучной ижевской сборки расчехлил лишь перед самым стартом. Прицела не было! Сразу же вспомнилось, у что злополучной железки в аэропорту были смутно знакомые очертания.
Полностью провалив стрельбу из запасной винтовки, он с треском вылетел из сборной страны. Но сильно не горевал. Вскоре пришло время поступать в институт, и любящая мамочка пристроила свое ненаглядное чадо на экономфак престижного столичного вуза.
Точные науки давались Вовке без труда, а гуманитарными занималась кафедра спорта. Единственным предметом, при изучении которого он встретил ожесточенное сопротивление со стороны преподавателя, значилась история КПСС. У прямого потомка революционеров слово «биатлон» прочно ассоциировалось с загнивающим Западом. Вовка также старался не остаться в долгу, и на одной из лекций во всеуслышание заявил, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это не муж и жена, а четыре разных человека. Аудитория истерично рыдала под партами, а очкастый историк изображал из себя летающую рыбу: молча разевал рот, подпрыгивал и нелепо размахивал руками.