– Чертовы железяки! – где-то сбоку выругался вполголоса Вовка. – Понавешают на себя всяких побрякушек, ни пройти ни проехать.
На него зашикали со всех сторон. Вовка беззлобно огрызнулся – занят был, палец сосал. Безымянный. Которым неосторожно зацепился за острый кинжал одного из наемников. Старый аптекарь укоризненно покачал головой: такие методы лечения ран он никогда не одобрял.
– Надо мазь приложить из толченых костей белой совы, – посоветовал он. – Иначе огневица начнется… – и по профессиональной привычке пригрозил: – Потом всю руку оттяпают. До конца дней своих калекой останешься.
На пугливых завсегдатаев аптеки это всегда действовало безотказно. В плане продаж. Вовка посмотрел на магистра диким взглядом. Услышав невнятный гул, перевел взор на помост, заинтересованно прищурился. Хмыкнул, не выпуская палец изо рта.
– Это фто?
– Что – фто? – не понял магистр.
Вовка сплюнул на траву кровавый сгусток и спросил еще раз, облизывая губы:
– Что это за трио на эстраде? Концерт, что ли? – еще раз глянув на сцену, одобрительно крякнул: – Девчонки-то высший сорт! Хоть сейчас в Юрмалу отправляй или в Сопот.
Магистр недоуменно пожал плечами – он мало что понял из восторженных реплик своего юного друга, но основную суть уловил верно и ответил осторожным шепотом:
– Им сейчас головы рубить будут.
– Кому? – изумленно вскинулся Вовка, позабыв про кровоточащий палец.
– Девам-воительницам, – скупо пояснил Цириус.
Вовка присвистнул.
– За что?!
– Скорее всего, они нарушили условия контракта. – Цириус сокрушенно покачал головой и философски заметил: – Это карма. Наемники знают, на что идут.
– Хорошенькие у вас порядки! И куда только профсоюз смотрит? – забормотал Вовка, озираясь по сторонам. Яростно почесав в затылке, он неожиданно предложил: – А давай их выкупим? Нам все равно кого-то нанимать придется. Эти вроде бы ничего, сойдут.
Магистр хмыкнул – его друг не разбирался в самых простых вещах. Если наемниц приговорили к казни, то плата может быть только одна – кровь. Звонкие монеты в таких ситуациях не в ходу.
– Думаешь, золота не хватит? – по-своему истолковал молчание Вовка. Вновь посмотрев на помост, он нахмурился: – Че там за клоун бакланит? Про вызов какой-то гонит?
Глашатай в третий раз огласил ритуальную фразу. Цириус, видя недоумевающую физиономию своего юного друга, кратко объяснил суть. Жизнь ослушниц в воле богов, но древнее правило незыблемо: даже они имеют право на защиту. Нужно всего лишь принять вызов полной звезды Карающих, опытных и беспощадных рубак. Одному против пятерых.
Принять и победить.
На это раз Вовка смотрел на помост долго, очень долго, не отрывая напряженного взгляда. Угрюмо молчали наемники, легкий ветерок играл с распущенными волосами валькирий, и лишь старый ворон хрипло каркал в торжественной и мрачной тишине.
По точеной скуле беленькой воительницы скатилась одинокая слезинка.
Вовка молча сбросил куртку.
– Ты куда?! – ухватился за его локоть перепуганный аптекарь. – Против Карающих даже Белый Дракон не устоит… С ума сошел?!
– Слушай меня внимательно, дружище Химериус! – Голос самоубийцы звучал глухо и отрывисто. – Слушай и запоминай! Я, конечно, не мать Тереза и даже не Александр Матросов, но есть вещи, которых я не привык прощать никому. И одну из них ненавижу больше всего: я не могу видеть слезы детей и женщин. И когда я их вижу, головы отрываю без предупреждения… – Сунув мощный кулак под нос аптекарю, он с угрозой спросил: – Чуешь, чем пахнет?
Серебряный перстень тускло блеснул под светом первой луны, краешком золотистого рога высунувшейся из-за низких багровых туч. Блеснул рубиновым цветом от крупной капли крови, застывшей на полированном зерцале.
Магистр, против обыкновения не обидевшись на исковерканное в очередной раз имя, осторожно принюхался. Кулак пах смертью. В таких вещах потомственный кровосос не ошибался никогда.
Вовка отодвинул в сторону стоящего перед ним наемника и с неумолимостью ледокола двинулся сквозь плотную массу. На пятом шаге по толпе прошелестел изумленный шепоток:
– Вызов принят!
На десятом его хлопнули по спине. К тому времени, когда показался просвет, на оголенных плечах отпечаталась не одна пятерня. У самого края помоста его притормозил бородатый верзила с безобразным шрамом, рвущим наискось лицо.
– Я не знаю, как тебя звать, парень… – В темных глазах наемника не было сочувствия и жалости, лишь где-то в глубине таилось безмерное уважение. – Да и неважно это, головы тебе все равно не сносить. Но у меня есть сто монет – все, что осталось от последнего контракта… И я их поставлю на тебя!