— Какие? — смущаясь под откровенным взглядом Илиндора, поинтересовалась я.
— Сильные и хрупкие одновременно, умные, чувственные и ранимые. Такие, за которых не жалко и жизни отдать. Мужчина, который завоюет твое сердце, завоюет весь этот мир.
— Илиндор, позволишь дать последний совет? — обратилась, пользуясь моментом.
— Тебе можно все, Таурелия!
— Твой поступок и так будет вписан в историю и останется в памяти жителей пяти королевств. Верю, ты справишься и достойно перенесешь испытание. Но боль будет такой, что ты потеряешь себя на долгие годы и забудешь о том, что было дорого. Этого можно избежать и заодно укрепить законный статус нового правителя. Выбери из ближнего окружения десяток эльфиров — глав родов благородных семейств, свяжи клятвой и раздели с ними боль перерождения. Дай им чувство причастности и осознания, что власть — это, прежде всего, ответственность. Так они никогда не забудут, чего стоила тебе эта жертва, и будут верны до последнего вздоха. А ты сохранишь рассудок, воспоминания и будешь более эффективен как Хранитель. Урона чести не будет, поверь. Никто не усомнится в твоей способности выдержать слияние с Иринталом.
— И даже в такой момент ты умудряешься проявлять заботу, — Илиндор тяжело вздохнул. — Таурелия, ты ведь ровесница Исильмеи. Откуда в тебе столько мудрости, знаний и опыта? Ты будто прожила не одну жизнь.
— Не понимаю, что ты желаешь услышать? Мою жизнь не назовешь легкой. Мне приходилось постоянно бороться, сражаться с монстрами, защищать близких и овладевать новыми знаниями. Родись я во дворце, то ничем бы не отличалась от других девушек. Дети — отражение наших мыслей, поведения и поступков. Исильмея выросла в атмосфере роскоши и всеобщего обожания. Наверняка ее старались оградить от проблем и неурядиц, скрывали неприглядную сторону жизни. Вспомни, каким ты сам был пару месяцев назад. Разве тот Илиндор пожертвовал бы собой на благо королевства? Сильно сомневаюсь. Но я рада, что ты переосмыслил собственную жизнь. И мне бесконечно жаль потерять такого сильного соратника, надежного друга и верного союзника. Неньясир без тебя будет другим. Утешает лишь мысль, что ты останешься с нами в ином облике, а жертва не будет напрасной.
— Как бы я хотел вернуться в прошлое и все изменить. — В голосе эльфира прозвучали ностальгические нотки. — Я бы не тратил жизнь попусту и не упустил бы шанс завоевать такую притягательную и неординарную женщину. Спасибо, Таурелия! За все, что сделала для империи, и за то, что еще сделаешь.
Илиндор порывисто обнял меня на прощание, оставив невесомый поцелуй на щеке, после чего призвал к себе представителей тех семей Неньясира, чья родословная уходила корнями во времена Кровавой битвы. О чем они совещались, для посторонних осталось тайной, но из убежища эльфиры вышли встревоженные и задумчивые. У некоторых я заметила повязки на ладонях и следы подживающих ран, которые наносили во время ритуалов. Затем к Илиндору направились слуги, которые помогли совершить омовения и принесли праздничную одежду. Последнюю трапезу Его Величество провел в кругу семьи, а после настало время для действий.
Мы собрали ударный отряд из воинов и магов, чтобы проложить путь до жертвенника, устроенного нежитью у подножия очередного поверженного хранителя. Я расчистила дорогу боевым артефактом, а дальше маги удерживали мертвяков, которые нападали с такой яростью, будто прознали о наших планах. Алтарь защищали сразу два лича, на борьбу с которыми ушли все наши силы. Но в итоге Илиндор добрался до обожженного остова древнего берозиса, на котором даже рун не осталось, так сильно его изъела гниль и черная плесень.
Сам ритуал не представлял сложности для мага. Рунный рисунок, который повторялся на деревьях, олицетворяющих защитников Иринтала, мы перенесли на пергамент. Эльфир расстегнул закопченный гарью парадный камзол и простым заклинанием отпечатал ритуальное изображение у себя на груди. Напоследок король оглядел спокойным взглядом воинов, отбивающих атаки напирающих тварей, прикрыл глаза и активировал печать хранителя. Она сначала засветилась золотистым цветом, набирая силу, а затем вспыхнула, прожигая плоть и распространяя магический огонь по телу.
Илиндор держался до последнего, а после отчаянно закричал, вспыхивая факелом. Старое покореженное дерево сгорело вместе с магом, а на его месте из земли проклюнулся свежий росток. Он на глазах увеличивался в размерах, превращаясь из побега в молодое деревце, а затем и в могучее дерево. При этом корни и ветви оплетали огненную фигуру, соединяясь с ней в единое целое. Не прошло и получаса, как на месте гибельного алтаря вырос могучий берозис, раскинувший ветви так широко, что под ним уместился наш отряд. Ствол дерева, корни и крепкие ветви сияли жизненными соками, наполненные магией живительного огня. Даже сквозь толщу земли было видно, как Хранитель встраивается в сложную структуру Иринтала, соединяясь корнями, ветвями и кронами, источая мощь и напитывая пространство вокруг себя свежей энергией. Мощная магия, подобная лавовой реке, растекалась в стороны, создавая защитный барьер и уничтожая все неживое, что угрожало существованию леса и людей. Нежить, подпадая под воздействие такого потока, рассыпалась в прах. Остальных же проворные ветви и корни утаскивали под землю, где они также становились прахом, удобряющим эти земли. Скверну Илиндор оттягивал на себя и сжигал в очистительном пламени могучей пышущей жаждой жизни души.