— Мы, типа, ее развели… — приступил Ал-Шот ко второй части задания.
Теперь следовало выведать планы заговорщиков.
— Она нам в рот смотрит, — похвастался гнилыми зубами Шой Та.
Лейтенант Фес поморщился от свежего перегара. В замке царил строжайший запрет на хмельное, но стражники не просыхали ни на минуту. Как это им удавалось, знал только Дремлющий.
— Но что делать дальше, мы не знаем.
— Нам план нужен.
— Это подсказка, если ты не знаешь.
— Тогда все будет в абажуре.
— В ажуре, идиот!
— Сам ты идиот…
— Молчать! — свистящим шепотом приказал Фес. — Если вы еще раз откроете рот без команды, я вас повешу и без господина Тайного Канцлера. Если вы обратитесь ко мне не по уставу, я вас отправлю в ров вместе с жабами, крокодилами и лягушками… Ясно?! — рявкнул он, выплескивая накопившийся гнев.
— Так точно, господин лейтенант! — испугано отшатнувшись от разъяренного командира Ночных Кошек, хором ответили стражники.
— Только мы плавать не умеем.
— Можем утонуть.
— Вдруг там глубоко?
— Кто тогда княжну разводить будет?
— Это в доверие входить, если вдруг вы не поняли.
— Заткнетесь вы или нет?! — простонал Фес, обхватив руками голову.
Если бы не строжайший приказ, он убил бы их обоих прямо сейчас. Голыми руками. Медленно, продлевая наслаждение. Видно, промелькнуло что-то такое в глазах лейтенанта, и стражники замокли окончательно. Лишь Шой Та пытался еще что-то сказать, но, получив удар локтем по ребрам от товарища, с лязгом захлопнул челюсть. Наступило молчание.
— Значит, так… — после долгой паузы начал Фес, пытаясь унять зуд в кулаках. — Слушайте меня внимательно. Если кто-то из вас посмеет вякнуть хоть слово, то сразу же получит по зубам. Это по морде, если вдруг вы не поняли.
Стражники синхронно кивнули головами.
— Когда выйдете с ней на прогулку, постарайтесь внушить ей следующее… — окончательно взяв себя в руки, Фес говорил спокойным, доверительным тоном, словно с закадычными друзьями; и согласно наставлению по работе с завербованными агентами. — Из стен замка ей самостоятельно не выбраться. Вся ее столичная родня находится под арестом в ожидании казни. Помощи ей ждать неоткуда. Вы для нее единственная надежда. У вас есть могущественные друзья в Сай-Доре, которые могут организовать побег. Имейте в виду, что она далеко не глупа и в бескорыстную дружбу не поверит ни за что на свете. Просите у нее чины, награды, земли… что угодно, лишь бы показать, что ради наживы вы способны на все. Вам все понятно?
— Не совсем, господин лейтенант, — смущенно кашлянул Ал-Шот. — Насчет могущественных друзей…
— У нас есть в столице один знакомый стряпчий, — перебил его Шой Та.
— Точно! — радостно подхватил Ал-Шот. — Он нам поросенка задолжал.
— Поросенка мы сами съели, — сглотнув слюну, напомнил кривоносый стражник. — А он с цыпленком нас кинул.
— Неважно, — лениво огрызнулся товарищ. — Главное, что должок за ним остался. Но боюсь, на побег он не подпишется.
— Это так, — уныло подтвердил Шой Та. — Трусоват он. Так что план никуда не годится, господин лейтенант. Надо что-то другое придумать.
— Стойте здесь и никуда не уходите, — ровным тоном приказал Фес и быстрым шагом покинул караулку, плотно прикрыв за собой дверь.
Выйдя в коридор, он зашелся истеричным смехом. Отсмеявшись, с силой провел ладонями по лицу, постоял минуту, приложившись лбом к холодному граниту стены, несколько раз глубоко вздохнул, медленно выпуская воздух через нос, провел короткий бой с тенью и вновь повторил дыхательную гимнастику. Мысленно воззвал к Дремлющему и Диане-охотнице, и только после этого вернулся к стражникам.
— Если она спросит вас имена друзей, скажите, что это не ваша тайна. Они сами назовутся, если посчитают это нужным, — лейтенант продолжил инструктаж, боясь оторвать глаза от пола. — Ваша задача проста: вы ей помогаете бежать, взамен просите высочайшей милости. Если удастся ее уговорить, я лично буду ходатайствовать перед господин Канцлером о присвоении вам званий гвардейских поручиков… Все ясно?
— Так точно, господин лейтенант! — дружно отрапортовали воспрявшие духом капралы. — Разрешите выполнять?
— Ступайте! — устало махнул рукой Фес.
Едва за ними закрылась дверь, он без сил рухнул на лежанку. Еще ни разу за всю его долгую карьеру ему не доставалось столь сложного задания. И еще одна мысль билась в гудевшей от переизбытка чувств голове. Стоило ему представить беседу между гарнизонными стражниками и высокомерными сыновьями заговорщиков, как хохот рвался наружу, выворачивая внутренности и сотрясая каменные стены.