Моментально.
Вновь выругавшись, столичный правитель тяжело вздохнул. Делать нечего, придется отдать дальнее княжество наглой девчонке. Не сейчас, конечно же, а когда его сын станет императором. В том, что это произойдет, князь был уверен полностью: его план блестящ и просчитан до самой последней мелочи. О том, что дочь имперского Казначей скачет в эти минуты по направлению к Северному Замку, он не знал — Леся просто не имела возможности сообщить об этом своей лучшей подруге.
Но это была не единственная ошибка градоначальника. Самое страшное, что он даже не подозревал о существовании гарнизонных стражников. Но, будем честны — знай столичный чиновник про деревенских капралов, он просто отмахнулся бы от них в своих раскладах, как от назойливого просителя в неприемный день.
И, как представляется, зря.
Почтенный магистр Цириус лишь краем уха слышал о магах ревизион-коллегии, но Призрачных Псов встречал в своей жизни дважды. В обоих случаях он был сторонним зевакой, не имевшим отношения к увиденным событиям, но в памяти грозные бойцы казначейства остались навсегда.
Когда дверь лавки с грохотом распахнулась, и на пороге возникли смазанные силуэты, уважаемый аптекарь догадался сразу: на этот раз пришли по его нетленную душу. Длинные клыки непроизвольно полезли из-под губ, зрачки моментально налились кровью, а пальцы стянуло судорогой от рвущих кожу острых когтей. Лукавил магистр в давнем разговоре со своим юным другом, ох лукавил! Не эфемерным веществом питался он в ночи Танца Трех Лун, а самой обычной людской кровью.
— Я считаю до трех, кровосос! — от небрежно произнесенных слов левого бойца повеяло холодом надгробного камня, закрывающего вход фамильного склепа.
— Тебе не повезло, упырь! — с кровожадной ухмылкой обнажил клинок правый воин. — Я вообще считать не умею.
Старый вампир размышлял ровно секунду. С одним Псом он, может быть, еще и справится, но против двоих готовых к схватке противников шансы невелики. Изрубят в мелкие кусочки, накинут сеть магическую, чтобы не исчез неуловимым туманом, и будешь два столетия выползать из мира Теней и Снов, зализывая раны. В молодости он радостно бросался в бой с любым соперником, но годы берут свое. Хочется спокойной жизни, неторопливых бесед по выходным с доктором Мебиусом за бокалом сухого эденского и ежевечерних прогулок по улочкам родного квартала, где каждый встречный норовит раскланяться с уважаемым аптекарем.
— Я к вашим услугам, господа, — поднял он руки в миролюбивом жесте. — Чем могу быть полезен?
— Поедешь с нами, кровосос! — все тем же ледяным тоном обронил левый Пес.
— И попробуй сбежать! — не предупредил, а скорее предложил с радостным предвкушающим оскалом его напарник.
— Да как можно? — искренне возмутился магистр. — Я всегда готов явиться по первому же зову милорда Казначея. И не стоило для этого затевать весь этот спектакль, достаточно было просто пригласить…
— Я устал ждать, упырь, — размазался в стремительном движении левый Пес. Холодная сталь оцарапала кожу на тощей шее аптекаря. — Ты пойдешь сам или частями?
Ехать на прием ко второму лицу в империи по частям потомственному вампиру показалось способом несколько неудобным. Неприличным, если выразиться точней. Торопливо набросив замок на входную дверь, магистр юркнул в предупредительно распахнутую дверцу экипажа и в ту же секунду оказался зажат с двух сторон плечами своих призрачных спутников.
Пара вороных рванула с места в карьер, высекая подковами искры из камней мостовых, и коляска загрохотала по ночным улочкам Сай-Дора. Цириус недовольно поморщился: он привык к другим экипажам — с плавным рессорным ходом и колесами, обитыми мягким альпином.
В кабинете бодрствующего за полночь Казначея потомственного кровососа ждал сюрприз: помимо самого хозяина и тройки невзрачного вида магов, присутствовал бледный, потерянный доктор Мебиус.
— Свободны! — коротко приказал своим бойцам де Монтэлле, и неторопливо подошел к жмущимся у порога гостям. Слегка прищурившись, он спокойным ровным голосом потребовал: — Рассказывайте все.
Друзья недоуменно переглянулись. Первым пришел в себя доктор. Судорожно дернув острым кадыком, он расплылся в угодливой улыбке:
— Признаемся честно, милорд, мы не понимаем, о чем идет речь.