Она намеренно продолжала говорить на своем простонародном франке, потому что она им всем - и принцессе, и ее "подружкам", - тоже приготовила сюрприз.
- Имейте терпение, Габриэлла, - стрельнула в нее глазами Эва Сабиния. - Что за интерес рассказывать о сюрпризе заранее?
Терпение - добродетель, которой Габи щедро наделили великие боги. Ждать, догонять и терпеть - это она умела.
- Как прикажете, ваше высочество! - чуть улыбнулась Габи, еще раз пощекотав язык и небо "пригоршней пузырьков" сухого, как пески пустыни, шампанского.
Эву Сабинию она величала "высочеством" только в шутку. Ей было официально рекомендовано называть принцессу принцессой, но дело шло к тому, чтобы получить право "именования". Если сегодняшняя провокация провалится, - а Габи надеялась, что так все и случится, - ей разрешат обращаться к дочери императора по имени. Надо было только пережить "сюрприз", который запросто мог оказаться западней или волчьим капканом, и у принцессы не останется иного выбора, как приблизить к себе Габи еще больше. Так близко, как только получится.
Между тем Габи снова пригубила шампанское. Правду сказать, оно ей совершенно не нравилось. Разобравшись в вопросе, Габи выяснила, что предпочитает более сладкие вина, - как минимум, полусухое, как максимум, сладкое или полусладкое, - но, увы, аристократы выбирают "брют" или "экстабрют", потому что "это правильно". Приходилось делать вид, что ей это тоже нравится.
"Глоточек за маму, глоточек за папу..." - Непринужденность поведения в сложной ситуации - род искусства, и Габи овладевала им со всей страстью, на какую была способна ее, и в самом деле, несколько "холодноватая" душа.
"Глоточек за маму..."
Габи не знала своих родителей, но теперь это было не актуально: ее отцом являлся Густав Перигор-Мишельер, а матерью - дворянка из обедневшей семьи Анаис Бри. Оба покойные, и это все о них.
- А вот и наш сюрприз! - пропела старшая дочь графа д'Алансон, яркая и не глупая брюнетка, умудрившаяся, не смотря на свой весьма юный возраст, сделаться "неутешной" вдовой.
"Ну, ну... - Сначала Габи взглянула на свой фужер, но он оказался пуст, и только после этого, отставив его в сторону, перевела взгляд на дверь. - Ну, чего-то в этом роде я и ожидала, разве нет?"
Слуга ввел в гостиную отца и сына Новаков, Бернара и Горца. Оба явно и по совершенно очевидной причине чувствовали себя не в своей тарелке, робели, потели и сутулились, стараясь занимать как можно меньше места. А ведь совсем недавно эти люди были хозяевами ее жизни, тела и будущего. Люди, внушавшие ей страх и заставлявшие ее быть покорной.
- Вы знаете эту женщину? - Картинно указав рукой на Габи, спросила баронесса де Сарнез, еще одна брюнетка в преимущественно светловолосой компании Эвы Сабинии.
- Да, милостивая госпожа! - затараторил ошалевший от страха глава семьи. - Это девчонка, которую я взял в дом из милости и дал ей свое имя. Она поступила на службу к тану Мишильер.
- А ты? - повернулась баронесса к не менее дезориентированному, чем его отец, Горцу. - Что скажешь ты?
- То и скажу! - ответил туповатый увалень.
- Скажи уже наконец! - предложила одна из фрейлин, на этот раз золотистая блондинка с голубыми глазами.
- Скажу...
- Скажешь, что? - уточнила Олимпия д'Алансон.
- Это она, - промычал Горц.
- Кто? - нахмурилась принцесса.
- Дурочка наша...
- Дурочка?
- Ну, дак, глупая она, - объяснился Горц. - Молчит и все время в землю смотрит.
Вот что всегда поражало Габи в этих людях, они жили в плену иллюзий и заблуждений, даже не пытаясь вырваться из "тьмы невежества".
"Тупые ублюдки!"
Так и есть - тупые. Она же сидит перед ними, одетая в шикарное платье, с нерядовыми драгоценностями на шее, в ушах и на руках, смотрит с "холодным" интересом и пьет шампанское, - Габи как раз взяла второй фужер, - а они видят только то, что хотят видеть, что привыкли видеть, что сохранилось в их паршивой мужицкой памяти.
- Что скажете, Габриэлла? - впилась в нее хищным взглядом желтых, - на самом деле, светло-карих, - глаз Эва Сабиния.
- О чем? - равнодушно ответила вопросом на вопрос Габи и сделала еще один глоток шампанского.
- Эти люди утверждают, что вы не можете быть Э'Мишильер, потому что вы Габи Новак!
- Все может быть, - пожала плечами Габи. - А кстати, что будем делать с мнением шевалье Пеккёра? Он признал меня родной сестрой Тристана Мишильера... Да и мой брат утверждает ровно то же.
- Ошибки случаются... - пожала плечами принцесса.
- Кто эти мужланы? - спросила тогда Габи, перейдя на высокую латынь. - Кто они, и кто мой брат? Чье мнение перевесит на весах правды?
- Это латынь? - удивилась принцесса. - Не знала, что вы говорите на этом языке.