— Нет, спасибо. — И тут же подошла к Полуянову: — У меня к вам большая просьба. Надо хорошо подготовиться и сделать обзорный доклад о новых элементах «чибисах», ознакомить с ними ведущих специалистов.
— Когда?
— Когда, я вам сообщу. На одном из технических советов института.
— А я думал — сейчас, — пошутил Полуянов. Марина Валентиновна улыбнулась.
— Идемте танцевать? — протянула она Полуянову руку. Включили магнитофон, и начались современные танцы.
— Танцы — моя стихия. Мы иногда танцуем с внуком. Вы не видели его, какой он у меня прелесть, — говорила Марина Валентиновна, оказавшись у Полуянова за плечом. Она не была уверена, что он слышит, о чем она говорит. Да это и не имело равно никакого значения.
Непонятно было, кто и с кем танцует. Каждый выделывал, что мог, в силу своих способностей и фантазии. Митя просто подпрыгивал, поочередно высоко поднимая то одну, то другую согнутую в колене ногу. «Эх, яблочко, куда катишься? Если к Нинке попадешь, не воротишься…»
Все заметно устали. И снова поставили танго.
Нина Кондратьевна пригласила Полуянова. Закинула руки ему за шею. Он попытался высвободиться, но гражданка Волкова крепко держала его.
— Ну как, попало вам? — спросила она, явно имея в виду свой недавний разговор с Татьяной. — Пусть. Так и надо.
— Что вы сказали ей?
— Чтобы она берегла вас.
— От кого?
— Да хотя бы от меня.
Пригнув Полуянова к себе, она неожиданно поцеловала его в губы. Да так, что он чуть не задохнулся. Вырвавшись, испуганно оглянулся: не видел ли кто? Ведь здесь же где-то ходил муж Нины Кондратьевны, Женька.
Видел только Митя Мазуров. Когда Волкова повернулась к нему, он закрылся рукавом: мол, ничего не вижу. Гражданка Волкова подошла к столу, взяла фужер.
— А-а! — трахнула об пол так, что осколки брызнули в стороны.
— Нина Кондратьевна, что вы? — схватил со за руку Мартын Иванович.
Она чуть отстранила его, взяла второй фужер и тоже — трах!
— Что вы делаете?
— Пусть!.. Вот сейчас возьму скатерть и все — на пол!
На помощь Мартыну Ивановичу подбежал Антон Васильевич, девушки. Только Митя стоял улыбаясь, кивал Нине Кондратьевне.
— Карамба!
— Нам надо расходиться, — шепнул Мартын Иванович Полуянову. — Следите, пожалуйста, за ней, — сказал он вышедшему в коридор Женьке.
А Нина Кондратьевна сделала вид, что вовсе и не заметила ухода Полуянова. Пошли — и фиг с ними, пусть отчаливают. Наше вам с кисточкой!
Когда все разошлись и Нина Кондратьевна с Женькой остались одни, она подкралась к нему, подпрыгнула и повисла на шее.
— Женька! Ах, какой ты, Женька!
— Подожди. Дай я вымою посуду!
— Зачем ты женился на мне! Я — стерва!
— Ладно, потом поговорим.
— Нет! Я хочу сейчас говорить! У тебя до нашей свадьбы никогда не было женщины?
— Нет, — помолчав ответил Женька.
— Я тогда так и поняла.
— Почему?
— У меня ведь тоже не было мужчин. А ты и не понял. Эх ты!
— То есть… А как же… дочь? — растерялся Женька.
— Это не моя. Моей погибшей подруги. А я взяла из детдома. Потому что ох как трудно ребенку без матери. Иногда так хочется, чтоб тебя приласкали, подули на ушибленный палец. Если угостили конфеткой, то не какие-то добрые тети и дяди, а люди, которым не надо говорить «спасибо». Ты не представляешь, как я всегда завидовала и ненавидела тех, кто катался на велосипеде, а за ними следом ходили родители или бабушка. Как я колотила таких! Поэтому меня в детдоме всегда считали дерзкой. Даже когда наказывали других детей, мне было завидно. Ведь меня не наказывал никто. И я взяла ребенка, захотела, чтобы еще на одного человека в мире стало больше, кому хорошо. — Она говорила правду.
И вот случилось несчастье. Она полюбила. Так, как не любила прежде. Это похоже было не на любовь, а скорее на стихийное бедствие, что обрушивается сразу и не знаешь, как справиться.
Да, Полуянов женат, скоро будет отцом, но когда любишь, разве это имеет значение! Когда любят — не думают. А когда думают — не любят.
А он даже не замечал ничего, занятый своим делом. Работа являлась для него — главным. Но продолжаться так больше не может.
— Женька, но я не могу так больше! Женька! Ты живешь и ничего не знаешь!.. Ведь я могу тебя сделать несчастным, Женька! Да он не хочет. А я, ох как я его хочу!
На выходные дни Екатерина Степановна купила две туристские путевки в Ригу.
— Поедем посмотрим, хоть в этом будем как порядочные люди, — сказала она Антону Васильевичу.
— Чего там, каких-то два дня. Галопом по Европам, — заметил Антон Васильевич.