Кроме самого Яна, никто не знал истинной причины, почему он так волновался на техсовете, хотя многие обратили на это внимание. То, что выступал он перед такой аудиторией впервые и материал был новым, — это само собой. Но имелась и еще одна причина.
Накануне вечером, вернувшись с работы, он не застал Татьяны дома. На столе лежала записка:
«Янка! Не волнуйся! Я — в роддоме. Тебе завтра позвонят. Еще раз — не волнуйся, все будет хорошо. Татьяна».
Только теперь Ян догадался: «Вот в чем дело!»
Обычно, когда он отправлялся на работу, Татьяна вставала приготовить ему завтрак.
— Отдыхай ты! Что я, не могу разогреть себе чай или поджарить яичницу?! — говорил Ян.
Но она все равно вставала. А в этот раз сказала:
— Приготовь сам. Я немножко полежу.
— Нездоровится?
— Малость.
— Я позвоню тебе в обеденный перерыв.
«Куда же ее увезли? В какой роддом? Их по городу много!»
Соседи по лестничной площадке тоже ничего не знали. Восьмой час. И справочные в роддомах закрыты!
В эту ночь Ян почти не спал. Все прислушивался, не будет ли звонка. Ждал он и во время техсовета, поэтому и посматривал на дверь. Ждал и после. И все же звонок оказался неожиданным. В комнату вошла Марина Валентиновна.
— Вас просит к телефону Нескучаев.
«Мишка?.. Узнал про техсовет?»
— Все в порядке! — Сказал Ян, подняв трубку. — Ты по поводу техсовета?
— А по какому же еще?! Болван! Холодные уши!.. Поздравляю, у тебя родился сын.
— Как? — растерялся Ян. Настолько все было неожиданно и обрадовало его, что даже не поверилось. — Подожди!.. Когда?.. А ты откуда знаешь?
— Не задавай глупых вопросов. Ты теперь глава семейства, а говоришь как ребенок. Через три минуты жду тебя напротив проходной у клумбы.
— Вас можно поздравить? — сказала Марина Валентиновна, которая находилась рядом, слышала весь разговор и обо всем догадалась. Она пожала Полуянову руку. А он сиял от радости. Вошел в комнату и крикнул с порога:
— Сын!!!
— О! — вскочили все, словно тоже только и ждали этой минуты. — Сын!..
— Ян Александрович, поздравляю! Ой как здорово! — подбежала к нему сотрудница, работавшая в другой группе, но оказавшаяся у них в комнате. Обняла его, подпрыгивая от восторга.
А Ян готов был сейчас расцеловать всех. Даже Мартына Ивановича, который пришел специально, узнав новость.
— Примите и мои личные поздравления. Поздравьте от меня жену.
Лишь Нина Кондратьевна промолчала.
Вспомнив, что Мишаня ждет его у проходной, Ян на секунду заскочил к Марине Валентиновне, чтоб отпроситься, и помчался по лестнице, натыкаясь на встречных.
Мишаня прохаживался возле такси.
— Ты что не на своей машине?
— Я вижу, ты совсем обалдел!.. Дурак я, что ли? Выпившему нельзя сидеть за рулем. Я надеюсь, мы б тобой сегодня хлопнем по рюмашечке? Или я неверно понимаю?.. А-а, с тобой сегодня говорить бесполезно! Садись в машину, поехали. Шеф, на Маяковского, к роддому Снегирева.
— Куда?
— Нет, ты сегодня совсем обалдел! — Мишаня, обернувшись, сунул Яну кулаком в плечо. — Ну, поздравляю! Молодец! Все-таки не подвел!
У ограды роддома по тротуару, поглядывая на окна верхних этажей, нервничая, ходили взволнованные отцы. Некоторые окна были распахнуты настежь, и на подоконниках сидели молодые мамы, все в одинаковых халатах. Каждая что-то кричала мужу, он отвечал ей, поэтому галдеж стоял такой — ничего не разберешь. Но только постороннему так казалось, а разговаривающие друг друга отлично понимали.
— Не простудись! Застегни халат.
— Мне не холодно.
— Ты там поменьше ходи, — предупреждал папаша, который не знал, что еще сказать. И что скажешь, если вся улица на тебя смотрит. Но в подобных случаях и неважно, что говорят, главное, чтоб говорили, стояли, задрав голову.
Ян зашел в справочное, и там ему сказали, что Таня и малыш чувствуют себя хорошо.
— Ну, как Мишка? — спросил Нескучаев, когда Ян вернулся к нему.
— Почему Мишка?
— Я думаю, ты назовешь его так в честь приемного отца?
— Постой! Да как ты-то узнал обо всем?
— Еще бы мне не знать! Когда ты, дурень, ушел на работу, не догадавшись, что у Таньки начались предродовые схватки, она позвонила мне. «Мишаня, приезжай скорей, если успеешь!» Я гнал как сумасшедший. Еще, может быть, водительских прав лишат, на трех перекрестках свистели. Она не хотела тебя, болвана, беспокоить.
— Мишка!.. Друг!.. Ну конечно назову сына Мишкой! А чего ж ты сразу не позвонил?!
— Как ты не понимаешь! Дамочки — люди с предрассудками, в том числе и твоя жена. Она просила не звонить, пока не будет точно известно, что — сын. Хватит. Шеф нас в машине ждет, нервничает.