— Ага, садись. Слушай, я тут у Луссы был и ягоду поел с ее тарелки и мне, честно говоря, хреново как-то стало. Вы ей надеюсь, ягоду свежую ставите?
— О да, мой принц, но мы ее поливаем успокоительным отваром, ибо у принцессы очень богатое воображение, всюду заговоры мерещатся, враги и шпионы.
— Это не мудрено, вы ее слугами окружили как стражниками заключенную.
— На все свои причины. Она непостоянна в своих решениях, а в обычных делах она видит всегда что-то странное. Мы успокаиваем ее как можем….
— А что там за история со служанкой и персиками?
— Трагедия, как ни крути — дурная девочка сломала шею на лестнице. Но беременной принцессе этого знать не следует, поэтому все и молчали. — У меня словно камень с души свалился. Дурочка слишком много смотрела фильмов ужасов.
— Ну и хорошо. — Визерис уже повернулся, но я его остановил. — Погоди, я помимо тебя еще и за Дарином посылал, почему он до сих пор не явился?
— Не могу знать, но я уточню. — Поклонился слуга. — Я могу идти?
— Иди, не держу.
Визерис вышел, а я, наконец, смог потереть свой глаз, который во время разговора начал сильно чесаться. Ну и почесал — до кровавой пены с ошметками непонятно чего. Честно говоря, этого я ожидал, и не сильно удивился, когда обнаружил на пальцах кровавую радужку своего левого глаза. Не все так плохо, видит он теперь намного лучше, а красный глаз с черной, как зрачок радужкой, пока и под повязкой можно скрыть, да пора уже думать, как отсюда ноги делать, и поскорее…. Накрылись мои планы с мировым господством…. Хотя нет, это просто будет сложнее да и все! Сейчас надо завершить свои дела и дождаться дочь….
Сложно было отбиться от лекаря, все остальное — мелочи жизни. Ну, ударился я сильно, ну промыл я рану, которую демонстрировал, зажмурив глаз, так чего же ко мне лезть? Кто бы сказал, куда мне бежать отсюда! Короче, ходил я как пират — строгая одежда, великолепная осанка, слегка подросшие волосы, что прячут небольшие выпуклости на лбу, да повязка из черной ткани через половину лица. Мне бы еще попугая и саблю, да вот птиц я не люблю, а с холодным оружием обращаться не умею. Вопросы, конечно, были, причем Визерис был одним из первых, кто их мне задавал, Силисса тоже отличилась и долгий вечер выносила мне мозги как современная жена. Казалось, только отцу моему и было все до лампочки. Два дня я походил в таком виде, пока он не пригласил меня к себе на аудиенцию.
— Вы звали меня, отец? — зайдя в кабинет, спросил я. Султан повернулся весьма лениво, оценил меня взглядом и вернул взгляд окну.
— Да, садись. — И я сел, как такому человеку отказать. — Я погляжу, наши зарубежные магистры не ошиблись в своих выводах. Ты превращаешься в демона?
— Я бы так «это» не назвал. — Пробурчал я под нос. А чего уже скрывать, когда тебя в лоб об этом спрашивают? Как говорил Санчо — Хрен на лбу не спрячешь.
— Как ты не Смерть назови, а погибшего это не вернет. Когда ты закончишь свое перевоплощение в чудовище?
— Не знаю, если честно, это происходит помимо моей воли. — Я стянул надоевшую повязку, взглянул на отца. Теперь я видел помимо обычной картинки и магического фона — его ауру. И она была немилосердна.
— Что ты видишь? — не поворачиваясь, спросил султан.
— Болезни мозга, вы умираете и уже не первый год. — Признался я в своих ощущениях, что были остры как никогда.
— И сколько на твой взгляд мне осталось топтать пески? — он, наконец, повернулся и сел напротив.
— Если я скажу полгода, то наверно дам слишком много надежды. Месяца три-четыре.
— Хорошо, этого времени нам хватит. — Заключил султан и хлопнул по столу.
— Нам?
— Конечно, мы должны убедить всех в твоей смерти, если ты намерен жить дальше, но в другом месте. А твой сын…
— Дочь. Моя дочь. — Уточнил я.
— Твоя дочь…. Что же, она будет наследной принцессой…. Да…. Оплошал ты демон, надо было зачать сына. Но, увы, престол она не сможет занять, он отойдет твоему брату. Горасис будет в восторге после рождения племянницы. Думаю она будет его пожизненной любимицей, раз уж она изволила родиться без члена. — Я поморщился. — Не строй рожи, мог бы и не одну жену иметь. А теперь к делу, как ты хотел бы умереть?….
И был мой день прекрасен…, но, увы — выбыл и кончился. Не знаю, чего добивался Султан-отец, но он, как ни крути, был логичен как аксиома. Если люди узнают что во мне кровь проклятых — ни я, ни мои друзья, знакомые и родные — не переживут и одного дня. А если я уйду красиво и тихо, то после небольшого траура, жизнь продолжиться дальше, умрет отец, траур будет более продолжительным, но все будут здоровы и живы. И султан предложил нам уйти вдвоем, он на смерть, а я как беглец. Одна проблема — об этом никто не должен знать, даже Эля или Визерис, точнее — тем более Визерис! Тайна должна быть незыблемой — только он и я. И выбор такой смерти, он на меня и оставил.