Не понятно сколько бы ещё продолжалась эта сцена, как вдруг из чемоданчика спецсвязи послышался ласковый звоночек. И он, как-то, сразу всех собравшихся вывел из этого «коматозного» состояния. Пресс-секретарь открыл чемоданчик и снял трубку.
– Мой, Фараон, – в трубке раздался по-военному чёткий голос, – с вами просит соединения министр культуры. Соединить?
Все собравшиеся сразу же устремили свои взгляды в сторону Серёги. И от такого внимания к себе ему даже стало, как-то, неловко. Серёга мельком бросил взгляд на Фараона и сразу понял, что тому сейчас навряд ли есть до чего ни будь дело.
– Соединяйте. – Как можно более уверенно произнёс Сергей Николаевич. И через секунду услышал в трубке…
– О мой, Фараон, – волнующимся голосом обратился к Тутанхамону министр культуры, – ещё раз с днём рождения вас!
– Это не Фараон, это его пресс-секретарь. – Ещё более уверенно и даже с какой-то ноткой жёсткости в голосе произнёс Серёга. «Наверное пожаловаться хочет на меня Фараону, что я на него в тот раз наехал», – подумалось пресс-секретарю.
– Ой, извините… – со всей любезностью на которую только был способен защебетал министр культуры – скажите пожалуйста, а Фараон ещё в театре?
Серёга, для полной уверенности, ещё раз оглядел фигуру Фараона с ног до головы и после того, как он совершенно убедился в том, что тот всё ещё тут, а именно у него перед глазами, он с полной ответственностью заявил в трубку:
– Да, Фараон здесь, он сейчас отдыхает. – И тут Серёга увидел, что все собравшиеся в комнате, то ли в знак одобрения его слов, что Фараон здесь, то ли в знак того, что он отдыхает, как один закивали головами.
– А не могли бы вы спросить у великого Фараона: будет ли он досматривать концерт? А то вот мне из театра звонят и говорят, что Мусик М***в уж очень хочет выступить перед Фараоном. Так сказать: «рвётся в бой».
Все присутствующие при этом разговоре товарищи стояли не шелохнувшись и внимательно вслушивались в каждую реплику прес-секретаря. Сергей Николаевич, прежде чем обратится к Фараону, прикрыл ладонью микрофон в трубке. А потом собравшись с духом, потому что он видел: по виду Тутанхамона, что он «ещё не совсем с ними», всё же обратился к Фараону. Но всю вину за то, что ему приходится его беспокоит он решил, технично, переложить на министра культуры.
– О, мой, Фараон, тут министр культуры вас беспокоит. Он спрашивает: «Вы концерт досматривать будете? А то вот Мусик М***в перед вами очень хочет выступить. Прямо, так сказать: “рвётся в бой”». – Серёга и не подозревал, что во время его обращения к Тутанхамону его лоб покрыла холодная испарина.
Все присутствующие думали, что Фараон всё ещё «где-то там» но он уже, незаметно для всех, вернулся обратно в своё прежнее состояние. И вдруг он, вместо того чтобы ответить пресс-секретарю на его вопрос… спросил, задал неожиданный вопрос, глядя не на того кому этот вопрос конкретно предназначался, а просто глядя перед собой. И каждому из товарищей показалось, что он обращается именно к нему.
– И что… дети у вас есть? – спросил он несколько удивлённо. После этого вопроса все присутствующие товарищи впали в лёгкий ступор: «Как?.. – думал в эту минуту каждый из них, – он же прекрасно знает всю мою биографию? Не одно десятилетие вместе! И вдруг такой вопрос?.. А может быть ему стало известно про мою вторую семью, и что у меня есть ещё и внебрачные дети? Вот концерт сегодня – так концерт!.. А я то думал, что он уже всё… старый маразматик! А он что… ещё повоевать решил? Решил таким вот образом, мол, через аморальное поведение, почистить ЦК и Политбюро? Надо каяться пока не поздно!» – И у каждого из «товарищей» скакнуло давление. И каждый из «товарищей» был готов упасть на колени перед «дорогим и горячо любимым» и начать каяться. Что вот: так вот – и так вот, как-то нечаянно получилось, это всё она начала, простите, чёрт попутал… Ч***о, ближе всех сидевший к журнальному столику, взял со стола стакан с боржоми и большими, нервными глотками осушил его. Он решил начать первым, решил начать первым каяться, "разоружаться" перед Фараоном. Ему подумалось, что именно этот факт, что он начнёт первым и убедит Фараона в его полнейшей искренности. Он встал, собрался с мыслями и уже было открыл рот…