— Твоё величество, — сказал я, — на небе уже появились первые утренние звёзды. Прикажешь позвать слуг, чтобы облачить тебя в царские одежды?
— Не нужно, Раннабу. Поступимся обычаями, ты поможешь мне одеться, станешь для меня на сегодня и хранителем сандалий, и хранителем ожерелий... Сколько ещё времени до восхода солнца?
— Примерно час, твоё величество.
— Боги простят меня, если все положенные молитвы я вознесу, когда вернусь во дворец, — сказал Тутанхамон с улыбкой, — это я позволяю себе нечасто.
— Боги это знают, твоё величество.
Впервые в жизни исполнял я обязанности царского слуги и вызвал улыбку фараона своей нерасторопностью, застёгивая его золотой пояс и надевая сандалии из позолоченной кожи. Тутанхамон пожелал надеть золотую диадему с украшениями из сердолика, с подвесками в виде диска, обрамленного цветами, к каждому из которых был прикреплён золотой урей. Кажется, эту диадему я видел на нём только один раз, в день погребения Хефер-нефру-атона, и это отчего-то было мне неприятно, но противиться желанию фараона я не мог. Вопреки обыкновению, Тутанхамон на этот раз не взял с собой позолоченной трости и повелел мне не пристёгивать к его поясу кинжал, а также не захотел тратить время на умащение кожи драгоценными бальзамами и, зачерпнув из сосуда с благовониями, лишь несколько раз провёл кончиками пальцев вдоль висков. По его желанию я надел на его предплечья, запястья и щиколотки изящные золотые браслеты с инкрустацией из тёмно-красного камня, и на этом мой труд был закончен. Тяжело вздохнув, я признался фараону, что никогда в жизни не исполнял более трудного поручения и так изнемог, что мои руки стали подобны измочаленным стеблям папируса.