Взял он девятисуставную подзорную трубу и черный лук. Потом он кликнул коня своего, Демир-Шилги. Конь в это время гулял, набирался сил. Клич услыхав, с верхнего мира на трех озаренных тучах спустился он и встал на стальные копыта, на четыре стальные ноги.
Тевене положил на его широкую спину седло, похожее на перевал, подтянул тридцать три подпруги, тридцать три подхвостных ремня. Зануздал золотой уздой. А потом вскочил на лихого Демир-Шилги и поехал по склону тайги.
И увидел он, что пес Качига-Калдар старательно скот стережет, что стерлись когти его, что вылезли кости его.
Сел Тевене на камень и задумался о своей судьбе. «День придет, и старая мать умрет. Богатырь рождается у стены, умирает он у скалы. Как в этом мире жить одному? Слово сказать кому?» И он спросил у коня:
— Есть ли где-нибудь девушка, хоть самая захудалая, которая бы в юрту мою юной хозяйкой вошла?
— Хозяин, ты зря говоришь со мной: мой язык шершав, как песок. Иди и с матерью поговори, — ответил Демир-Шилги.
Снова подумал богатырь Тевене: «Не для того мужчина рожден, чтоб одиноким быть. Пойду и у матери старой спрошу, какова же моя судьба».
Он скорее вернулся домой, к столбу привязал коня — трижды повод вокруг завернул и мертвым узлом завязал. В юрту вбежал, а мать говорит:
— Какой ты веселый, сын! Что видел, что слышал, скорей расскажи, скорей расскажи, сынок!
— Есть ли где-нибудь девушка, хоть самая захудалая, которая бы в юрту мою юной хозяйкой вошла?
— Девять лет я не решалась с тобой об этом заговорить. Ведь у доброго молодца тысяча своих желаний, тысяча разных дум. Мой Тевене, ты у меня один. В верхнем мире, на всех тридцати трех его небесах, достойной тебя, мой сын, красавицы нет. Если в нижний мир за счастьем пойти — достойной и там не найти. Но живет на севере грозный хан Кавынды. Самая младшая из восемнадцати его дочерей так прекрасна, что подобной не отыскать в верхнем мире, на всех его небесах. Зовут красавицу просто: Терге-Кара *. За нее боролись батыры из многих стран. Но слишком силен отец, Кавынды-хан. Ни один, имеющий локти, не смог его одолеть. Ни один, имеющий челюсти, не переспорил его.
Не знаю, сможешь ли ты перед ним устоять.
Тевене ответил:
— Не беспокойся, мать. Видно, мне суждено на севере счастье искать.
— Не беспокойся ты за меня, — ответила мать. — Своего последнего часа я жду давно. Главное — был бы ты цел-невредим. Будь осторожен. Сам за собой следи. Чужая земля немила. Знай: один человек бывает хитрее другого, так же как конь бывает резвее другого коня.
И она накормила сына такой едой, которой надолго насытился Тевене. В суму его положила запас этой еды.
Тевене завернул серых птиц, в которых хранилась его душа, в косу любимой матери и сказал:
— Будет дорога моя хороша — станет крепче узел твоей косы. Если будет тяжелым путь — ослабнет узел твоей косы.
На рассвете нового дня сел Тевене-Мёге на лихого Демир-Шилги и помчался на север, туда, где живет могучий хан Кавынды.
Низкие горы лежали — конь по гребням бежал. Высокие горы вставали — конь по склонам скакал. Но вот он замер, вдаль посмотрел и сказал:
— Хоть и добрый ты богатырь, да мало ума у тебя. Тот, кто отправился в дальний путь, должен смотреть вперед. Там, где сливаются девять рек, где сходятся девять дорог, видишь, черное что-то стоит? Как ты думаешь, это что?
— Наверное, это стоит гора.
— О нет, дорогой Тевене: в несокрушимой каменной юрте охрана хана сидит!
— Если охрану мне не пройти, то нечего к хану идти! — Засмеялся силач, ударил коня и с юртою рядом встал.
Любимую саблю в шестьдесят саженей вытащил богатырь, размахнулся и несокрушимую юрту легко рассек пополам. Старик и старуха вышли из юрты и ласково говорят:
— Люди, которые едут мимо, обычно заходят к нам. Откуда ты приехал, сынок с пламенем в черных глазах? — И трубку ему поднесли.
Вытащил Тевене свою дорогую трубку, протянул старикам и подумал: «Почему они здесь, где нет ни живой души?»
Вдруг его бесподобный конь закричал:
— Что ты куришь, ведь это же черный яд!
Тевене подскочил к коню, схватил из сумки целебной травы и вмиг ее проглотил. И черными струями вытек яд из носа и изо рта.
— Не простые люди живут там, где сливаются девять рек! — сказал Тевене, и эхо, как гром, прогремело в грозных горах.