— Все в порядке, командир.
Человек оглянулся, одернул кожаную куртку, натянул кепку на самый нос, запахнул на шее идеально белый шелковый шарф и поудобнее облокотился на спинку лавки. На вид ему было лет от тридцати пяти до сорока пяти, а впрочем, Бедняков видел только его подбородок. Тщательно выбрит… Какой-нибудь бизнесмен средней руки вышел под конец рабочего дня подышать воздухом и вспомнил молодость — купил бутылку портвейна. Теперь сидит мечтает, как будет посасывать ее из горла, погружаясь в поток светлых воспоминаний. Возможно, участковый Бедняков тоже образ из его прошлого…
Пришлось уныло затянуть:
— Распивать в общественном месте…
— Да ладно тебе! — тот махнул рукой, как бы отгоняя слова, словно они были назойливыми насекомыми. И опять оглянулся. — Хочешь глотнуть? Стакана нет, извини.
— Послушайте, уважаемый! — обратился Бедняков к нему по-свойски, видя, что официальный тон не производит на него никакого впечатления. — Вам бы понравилось, если бы я устроился под вашими окнами с пузырем? Приличные люди делают это в подобающем месте. Значит, так. Сейчас выходите со двора и топаете двести метров налево. Или направо. — Бедняков вежливо взял его за рукав.
— Ну ты даешь, старый! — Мужчина так же вежливо высвободил руку. — Кто ж со своим портвешком ходит по забегаловкам?!
Говорил он непринужденно, но при этом вращал головой как заводной. Было в этом что-то гипнотизирующее. Бедняков машинально повторил его движение шеей и… погрузился в темноту…
Очнулся он практически мгновенно. Подумал еще: может, все показалось? Нет, едва ли. В затылке и висках отдавалась резкая боль, в глазах мерцали зеленые и красные звезды. Бедняков лежал, уткнувшись лбом в асфальт, но шею, похоже, не свернул. И то слава богу. Оторвав взгляд от земли, Бедняков увидел нацеленный в лицо каблук и даже прочитал надпись на подошве: «Columbia». Ногу для удара недавний собеседник заносил неестественно медленно.
Бедняков успел откатиться и вскочить на ноги. То есть со стороны, возможно, так оно и выглядело. Ему же казалось, что он поднимается со скоростью растущего дерева. За то время, пока Бедняков принимал вертикальное положение, противник мог нанести сотню сокрушающих ударов, но вместо этого он кинулся наутек. Он побежал в глубь двора. Краем глаза Бедняков заметил, как со стороны улицы по направлению к убегавшему несутся двое мужчин — наперерез… Время восстановило наконец свой естественный темп. Тот тип заметил погоню и свернул за угол дома в палисадник. За палисадником идут гаражи, два детских садика, еще гаражи… В этих дворовых лабиринтах они его как пить дать упустят. Удача здесь может сопутствовать только профессионалу, а точнее, аборигену, местному жителю. А кто здесь местный житель? Он, Бедняков. К тому же капитан милиции, к тому же участковый в этом самом микрорайоне.
Преодолевая головокружение, Бедняков затрусил, намереваясь обогнуть дом с другой стороны. Постепенно движения его становились осмысленнее и быстрее. Мимо последнего подъезда Бедняков пробегал уже достаточно резво, а мимо первого ряда гаражей за домом — почти как в лучшие годы занятий дзюдо (когда разминка, предшествовавшая тренировке, была вдвое длиннее и включала в себя трехкилометровый кросс).
Гаражный массив упирался в забор детского сада. Там они и встретились нос к носу. Бутылка по-прежнему была при том мужике. С видимым сожалением он грохнул ее о железные прутья и двинулся на участкового. Спокойно и уверенно, главное — молча. Это было как-то странно. Их разделяло всего пять-шесть шагов. Бедняков слышал ровное дыхание и видел сосредоточенное лицо (кепка теперь была сдвинута на затылок), лицо рабочего за конвейером в начале смены. Сплющенный, перебитый нос и разновысокие плечи: левое сантиметров на семь ниже правого. Ни эмоций, ни усталости, ни одышки, все действия отточены до полнейшего автоматизма. Ну и дела, неужели профессионал?!
И где, спрашивается, мои семнадцать лет, подумал Бедняков, и где мой черный пистолет? В сейфе на работе.