***
В то время, как мы возвращались во дворец, сотрудники разведывательного управления были уже у дома семьи Сален, и Одри очень скоро предстояло объясняться с ваном. Сказать откровенно, на ее месте я гораздо больше боялась бы Камиллы. Гнев ее стал бы знаком для Одри. Шансом остаться в живых. Но ванни, будто хрупкий сосуд, полна ледяной ненавистью до краев.
Небо закрыли тучи, тускло-лиловые. На обратной дороге Камилла молчит, глядя из окна автомобиля на серые тени, которые, будто угри, скользят по снегу. Сохраняем молчание и мы. Что можно сказать матери, которая потеряла свое дитя? Чем утешить?
Я закрыла глаза, и единственной нитью, соединяющей сейчас меня с миром, было тепло руки Аларика. Я не понимала, почему Одри решилась на подобное, и это вызывало… горечь. Заставляло чувствовать себя совершенно бессильной. На несколько мгновений я почувствовала подступающую тошноту. Ох, только этого не хватало.
Несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
"Не все случается так, как мы того хотим, мед мой. И в такие моменты необходимо призвать всю свою силу, чтобы трахнуть обстоятельства."
Я открываю глаза медленно, не веря услышанному.
"Что… сделать с обстоятельствами?"
"Трахнуть."
Мой принц совершенно невозмутим.
"Сделать так, чтобы все складывалось, как ты того желаешь. И поверь, у Альберта и Камиллы все получится."
Ван увеличивает скорость, и молочно-белые зерна града разбиваются о стекла.
В замке Альберт сразу же направляется в свой кабинет, стремительно проходя по мягким коврам мимо висящих на стенах гобеленов с изображениями символов Равновесия: змеи, весы, белые розы.
И стебли этих роз особенного сорта, с невероятно острыми шипами, сковывали запястья испуганной Одри.
Проходя, я не посмотрела на нее, а матушка смерила женщину холодным и презрительным взглядом.
Когда ищейки завели Одри в покои, высокие двери за нами закрылись. Камилла заговорила, и тон ее ранил кожу сильнее любых шипов.
- Где мой сын, дрянь?
***
Одри дрожала, будто мертвый лист на холодном ветру. В ее глазах плескалось отчаяние, и, думаю, только гордость удерживала ее от того, чтобы броситься в ноги правительнице.
- Это какая-то ошибка, - тихо сказала женщина. - Ошибка. Я не виновата ни в чем…
Ситуация была ужасная. Каждое мгновение, стекающее горьким медом по самшитовым панелям, грозило унести жизнь наследника Танаиса, и это приводило Камиллу в бешенство.
- Мы говорили с мертвецами. - Каждое слово ванни — острое лезвие. - Ты отравила стражников и кормилицу, дабы они не мешали. Кто стоит за этим?
Одри все же не совладала с собой. Обреченно опускается она на янтарные плиты пола.
Альберт делает шаг вперед, и со своей супругой они похожи сейчас на пару хищников, которые загоняют хрупкую, мускусно-шоколадную олениху.
Я сжимаю руки и отступаю назад, прижимаясь к стене так сильно, что спину сковывает боль.
Картины последней нашей встречи с Мариусом всплывали в моем сознании. Мертвая антилопа в жаркой, влажной сельве. Рисунок в виде рогов на бледной руке, что забрала сына правителя. И ментальные блоки в виде переплетенных ветвей черной водяники, которую весьма любят антилопы.
Я позволила себе предположить. Возможно, Мариус не хотел меня похить. Возможно, он хотел лишь предупредить. Просто гордость не позволила ему признаться.
Медленно я касаюсь своей шеи, там, где тяжело и размеренно океанскими волнами бьется пульс.
"Лидия?"
Аларик сжимает мою ладонь.
- Оборотни? - спрашиваю я, и в покоях воцаряется тишина, столь плотная, что ее можно резать ножом, как ореховый пудинг. - Вы связаны с оборотнями - антилопами, Одри?
- Это правда? - почти нежно говорит Камилла, подойдя вплотную к приговоренной. На изящных, едва ли не полупрозрачных пальцах — отсветы рубинов, вправленных в тяжелые перстни. Ванни сдавливает подбородок Одри, заставляя смотреть в свои глаза, раня острыми перламутровыми коготками.
- Убей, - рычит Одри, будто загнанный зверь. Она дышит хрипло, и смотрит на Камиллу со злобой и почти с мольбой.
Убей милосердно.
***
Камилла, не обращая вовсе внимания на слова несчастной, внимательно смотрит на Одри и, совершенно очевидно, видит перед собой не только плоть.
- На ней блок.
Что же, ожидаемо.
- Я разберусь с этим, - усмехается холодно ванни. Альберт улыбается ей в ответ.
Сила Мудрейшей струится по тонким руками Камиллы, будто молоко. Чужая воля проникает в сознание Одри, как нож разрезает горячее масло. Вани в своем праве — в праве матери и правительницы.