Одри сгибается до самого пола в новом приступе кашля, а вышедшая из перехода, направляясь к вану, почти переступает через несчастную.
Эта женщина красива полнокровной, здоровой красотой. Оливковая гладкая кожа, шоколадного цвета глаза, каштановые волосы, спускающиеся до талии, и подчеркнутые черным бархатом соблазнительные изгибы.
И та самая татуировка на кисти руки.
За ней идут шесть воинов. Телохранители.
Женщина вовсе не казалась удивленной. Напротив, она улыбнулась Альберту и Камилле, будто добрым знакомым.
- Ну наконец встретились.
***
- Меня зовут Тори. И ваш сын находится у меня.
Так странно. В линиях ее энергетики я видела течение зеленой крови растений, что указывало на то, что она оборотница, второй сутью которой является травоядный зверь, но сейчас взгляд Тори — это взгляд хищника, настигнувшего добычу.
Правитель и его женщина посмотрели друг на друга, и дальнейшее было предрешено.
- Чего ты хочешь за него?
Камилла, гибкая и тонкая, будто ивовая ветвь, смотрела на нежданную гостью откровенно насмешливо, и ванни была вся — клинок карающий.
- Ничего, - все так же спокойно отвечает Тори. - Нам нужен был вовсе не он.
- А что же тогда? Шанс подобраться ко мне и моему супругу? Брось.
Аларик улыбается, и я кожей ощущаю его жестокую радость.
“Что такое?”
“Скажем так, только что ван дал мне знать, что Змея позволила сделать защиту Танаиса более совершенной.”
Я хотела спросить, что значат эти слова, но не было необходимости. Ответ пришел очень быстро.
Альберту и Камилле наскучили игры. Настало время действий. Ван начертил в воздухе сигиллу Перехода, и портал вновь открылся. И из него появились те, кого никоим образом нельзя было ожидать.
Корнелиуса Лангрэ и Седрика Салена я, как и многие жители Танаиса, видела лишь на портретах в исторических фолиантах. Воины, чьи имена неразделимо связаны с самыми громкими победами над верами еще в первых сражениях пять сотен лет назад. Жестокие, хитрые, безрассудно смелые и…
Не потерявшие желания защищать свою землю и не утратившие вкус к уничтожению врага, судя по представшей нашим глазам картине.
Ветер завыл, будто голодный волк.
Роскошный ковер с вытканными на нем черными змеями, символом правящего рода, почти мгновенно пропитался кровью, вытекающей из ран на телах шести веров, и кровью, стекающей с тяжелых двуручных мечей Корнелиуса и Седрика. Веры сильны, но им не дано шанса.
“Металл соскучился по соли и меди.”
Я не стала возражать — Аларик в подобных вещах понимал гораздо больше меня. Матушка и отец же взирали на происходящее с не меньшим изумлением, нежели я.
Тори отпрянула к стене. Ее широко распахнутые глаза смотрели лишь на погибших соплеменников.
Воины бросили свою добычу у ног Альберта и Камиллы. Веры были искалечены, изломаны, и я прижалась к супругу так крепко, как могла. Но, сказать откровенно, гораздо больше меня пугали Корнелиус и Седрик.
На их телах отчетливо были видны глубокие следы острых когтей, унесшие их жизни, но черты оставались совершенно узнаваемыми. Тяжелый, холодный взгляд голубых глаз Корнелиуса и его короткостриженные волосы цвета багровых осенних листьев. Высокая, жилистая фигура Седрика, собранные в косу пшеничные пряди и высокие, резко очерченные скулы.
Эти скулы Одри, определенно, унаследовала от предка, подумалось мне. И сейчас Седрик смотрел на нее со столь нескрываемым… отвращением, что при иных обстоятельствах я ощутила бы к Одри сочувствие.
Она горячечно говорила что-то, но я не могла разобрать слов. А Седрик просто не захотел слушать. Альберт кивает, глядя в глаза мертвецу.
Одно, едва заметное движение — и голова несчастной покатилась по полу.
Я тихо вскрикнула. Аларик сжал мою руку, успокаивая.
Я дрожала, и медный запах чужой крови, кажется, въелся в мою кожу.
Камилла, проходя, легко коснулась кончиками пальцев закрытых металлом и кожей плеч воинов. Ступней в узком ботинке из белой замши пнула одного из мертвых веров. Оказавшись перед Тори, обозленной и испуганной, будто загнанный зверь, вани спросила:
- Этим, - небрежный жест в сторону трупов веров, - не удалось ничего. Что ты собираешься делать теперь? Сообщить о случившемся другим сообщникам? Можешь попробовать.
Камилла улыбнулась мягко.
- Поверь мне, чары Танаиса позаботятся о том, чтобы смысл твоего послания был полностью искажен. Потому лучше я расскажу тебе, дрянь, что ты сейчас сделаешь.
***
У Тори свое мнение. И ее улыбка столь же нежна, как улыбка Камиллы.
Впрочем, ни я, ни матушка нежностью этой не обманулись. Нам было известно, что женская суть более жестока даже, нежели мужская. Всегда была уверена, что это связано с материнством и необходимостью защищать свое дитя.