Глава 15.
Черный бархат платья королевы сливается с ночью, лишь глаза мерцают медовыми опалами.
Взгляд Ее Величества прикован к супругу. Илиас стоит на коленях, губы его плотно сжаты. Как в то мгновение, когда он впервые поцеловал ее. Будущий правитель не знал, как выразить свою нежность. Он знал лишь смерть, а потому таинства отношений между мужчиной и женщиной они постигали вдвоем. О, королеве известно, что и под темно-зеленым кашемиром джемпера Илиаса, на плечах и на ребрах, и на ее собственных бедрах — одинаковые отметины цвета сливового вина. И воспоминание об ощущении ошейника, одной из любимых их игрушек, на шее. Боль — прекрасная мера доверия. И доказательство, что сердце твое принадлежит достойному. Губы Мирабеллы едва заметно изгибаются в хищной, сытой улыбке.
Его Величество не знает разницы между тем, что есть добро, и между тем, что есть зло, и одинаково полно принимает и боль, и наслаждение. Потому земля Феантари любит его, потому послушна его рукам. Льнет к бледной обветренной коже, к грубым шрамам, будто самая бестыдная любовница. Впору королеве ревновать.
Лесной воздух напоен тяжелым ароматом янтарной смолы. Илиас проводит по промерзшей земле, и под его пальцами она становится влажной и мягкой. Снег обращается в воду. Черная плоть расходится, и края ямы кажутся открывшейся раной.
Корни извиваются, как змеи. Миррэ видит их: одни змеи тонки и бледны, другие — бронзово-коричневые, жесткие.
- Ты уверена?
Король поднимается во весь рост. Он небрежно отряхивает руки, не обращая внимания ни на далекий скорбный волчий вой, ни на капли черной крови. Лаира сегодня жемчужно-розовая, и кажется, что свет ее разбавлен этой королевской кровью.
На самом деле, Миррэ не уверена. Но она давно знает, как преодолеть страх. Сейчас она не имеет права бояться или быть слабой. Ее любимому требуется помощь.
Миррэ слишком много сил отдала во время последних стычек с верами — но Ашер, разумеется, ни в коем случае узнать этого не должен. Генерал предвкушает ритуал — тянущее, болезненное удовольствие. Земля вновь наполнит ее тело способностью разрушать и причинять страдания.
- Если возьмешь слишком много, лишишься разума. И тогда тебя придется убить.
Не то, чтобы Его Величество был слишком этим удручен. Он просто говорит правду.
- Я понимаю.
Илиас кивает, принимая его выбор.
Миррэ раздевается донага, в руках ее остается лишь верный кнут — темный, гибкий, смертоносный, как и сама дроу. На коже иней рисует молочно-белые узоры — Ветер услышал призыв, - но Миррэ неподвижна.
- Ложись.
Миррэ медленно ступает в яму. Закрывает глаза, резко поводит плечами, разминая окаменевшие мышцы. Опускается и ложится на спину. Ее плоть горяча, будто истинное желание, земля же — холодна, как мертвая кровь, и есть в этом противоборстве успокаивающая гармония.
Король проводит ладонью вдоль тела Миррэ, почти касаясь кожи, от лица к икрам — и земля укрывает генерала, жестоко и ласково. Король садится у ямы, скрестив ноги, королева же становится за его плечом.
***
Дышать было удивительно легко, потому что земля дышала вместе с ней. Размеренно и сильно, будто где-то там, в глубине, билось огромное сердце. И сердце это стало ее сердцем, и по венам ее струилась уже не кровь, но чистая, прозрачная боль. И это было так чудесно, ведь теперь она могла делиться этой очищающей болью с другими.
Миррэ желала бы вскрыть свою грудную клетку, оставить на своей коже ровные отметины от острых лезвий, чтобы увидеть эти серые бархатные линии, опутывающие ее мышцы, ее сердце и ее печень.
Чужая сила. Взятая в долг. Потом ей станет очень хреново, очень, но ведь это будет потом.
А сейчас время покинуть благословенную тьму, потому как если она возьмет больше, то не сможет сдержать безумный вой, что рвется из ее горла.