Почему же так херово? Аларику не привыкать доказывать свою силу. Не привыкать отбирать чужие жизни. Даже если в этот раз удача ему изменит, Лидия будет в безопасности, будет защищена. А сам он, как и всегда, будет сражаться плечом к плечу со своими воинами — и, как и всегда, это будет прекрасная жатва.
Все верно. Все правильно. Так все же, почему так херово?
Аларик склонился и мягко коснулся губами виска своей супруги. Ты само совершенство, мед мой. Тогда, в Храме, я пожелал изменить путь, чтобы никто не мог забрать тебя. И теперь за мной долг.
Твое дыхание, с тех пор, как я узнал тебя, излечило меня от страха. Я больше не боюсь безумия. Я знаю, что сильнее любого противника, живого или мертвого. Потому что ты — мой покой. И мой смысл.
Лидия, не просыпаясь, придвинулась ближе. Кончики ее пальцев мимолетной лаской скользнули по его скуле. Аларик позволил себе еще мгновение слабости: поцеловал эту перламутровую, изящную руку.
Время пришло. Застежки на тяжелых ботинках не бесконечны. К великому сожалению. Принц собрал небрежно волосы в хвост, привычным движением надел легкую броню. Металл послушен его воле — пластины остались безмолвны, будто понимая, что нельзя разбудить эту красавицу с невыносимо прекрасными глазами.
Такое знакомое ощущение оружия в руках. Так покорно ложится оно в ножны на спине. Клинки знают, что будет скоро возможность полакомиться кровью. Хотя, разумеется, эта кровь не будет так вкусна, как кровь Лидии, нарисовавшей охранные сигиллы на оружии.
Я вернусь очень скоро. Я вернусь к тебе. Ты веришь?
Через семь минут Его Высочество вошел в покои жреца. Камео рассказал уже княжне, что Аларик отправляется с ними, и это его долг, но не выбор. Вампиресса задавать лишних вопросов не стала. Лишь нахмурилась, думая о чем-то.
- Кейтлин, открывай переход, - сказал совершенно невозмутимо Аларик.
***
Итилири чувствовали себя в мире вампиров весьма комфортно. Правильно даже, ведь сладость запаха роз родственна сладости запаха мертвой плоти.
Итилири и вампиры связаны кровью. Связаны необманной клятвой Ашера и порочной любовью Миррэ. Потому и проходят легко итилири мимо зеркал княжеского дома. Тяжелые бронзовые рамы, на гладкой поверхности — отметины серы цвета карамели, и густой, запечатывающий глаза и горло мед животного страха. Потому находят итилири выходы из слепых тупиков и коридоров, устланных туманно-белым мрамором, что замедляет шаги усталостью, наполняет мышцы молочной кислотой. Потому не касаются итилири затканных шелком гобеленов, шипы изображенного на которых барбариса жалят больно, раздирая кожу, а клыки зверей способны перегрызть горло.
Здесь столь многое — иллюзия, ложь, но только не чувства Ашера. Князь целует Миррэ, и пальцы его сжимают обманчиво-тонкие запястья.
- Какого хера?
- Я могу подумать, что ты не рад меня видеть.
- Все под контролем.
- Просто хочу удостовериться в этом.
Полумрак спальни князя заставляет обоих желать большего, нежели поцелуи, но желание это горькое, пустое.
Сейчас есть более важные дела.
- Где эти… Райт и Мелисса, кажется, так их зовут?
Миррэ задала этот вопрос будто между прочим. Вампир усмехнулся. Конечно, пытайся убедить меня, что не помнишь их имен.
- Они в одном из ритуальных залов. Подготавливаются.
Итилири довольно улыбнулась в ответ.
- Уверена, они не будут против, если мы присоединимся, правда?
Глава 16.
- Я… рад видеть тебя.
Голос Ашера — прохладным весенним ветром по позвоночнику.
Миррэ не отвечает, лишь на мгновение обнимает вампира и прижимается щекой к его щеке.
Пара шла по коридору, и бордовый бархат портьер, способный задушить за несколько мгновений, покорно льнет, будто стараясь коснуться кожи князя, когда тот проходит мимо. Ведь Ашер есть воплощенная власть. Власть миловать и карать.
Сказать откровенно, увидев чету Харрис, генерал задумалась бы о введении кары за непочтение. Определенно, Райан и Мелисса не выказывали должного уважения своему князю.