— Он это понимает?
— Видимо так, но ему, похоже, все равно. Они наперегонки стараются войти в милость к старикану. Полагаю, дело тут в завещании. Как обычно.
— Да, но им долго придется ждать. Йорк сказал мне, что у него прекрасное здоровье.
Рокси странно посмотрела на меня и опустила глаза. Она вдруг заинтересовалась своими ногтями. Я дал ей попотеть немного и только потом бросил:
— Выкладывай, детка.
— Что выкладывать?
— То, что подумала и чуть не сказала.
Она закусила губу, поколебавшись.
— Только между нами, Майк. Если мистер Йорк узнает, что я об этом заикнулась, я потеряю место. Ты ведь не проболтаешься?
— Обещаю.
— Я прожила здесь примерно две недели, когда случайно подслушала разговор мистера Йорка с врачом после осмотра. Видимо, мистер Йорк понимал, что произошло, но все же хотел удостовериться и позвал другого врача. Некоторое время он работал у себя в лаборатории с одним аппаратом и каким-то образом получил слишком большую дозу радиации. Достаточную, чтобы вызвать внутренние поражения и укоротить ему жизнь. Конечно, близкая смерть ему не грозит, но никогда нельзя быть уверенным. Он не получил серьезных поражений, однако болезнь грызла его два года, и учитывая его возраст, можно ожидать, что любое физическое или душевное напряжение будет для него смертельным.
— Вот здорово, — сказал я, — соображаешь, чем тут пахнет, Рокси? — она кивнула головой. — Это может означать, что кто-то еще обо всем этом пронюхал и попытался взвинтить старика, похитив его сокровище. Надеялся, что тот откинет копыта от такой шутки. Лихо! Вот где ловкое, хитро задуманное убийство.
— Да, ведь тогда получается, что виноват наследник.
— Разве? Бьюсь об заклад, даже второстепенным наследникам отломится столько зелененьких, что убийство будет иметь смысл. У Йорка на всех хватит.
— Есть и другие возможности, Майк.
— Успела обо всем поразмыслить, а? — я улыбнулся ей. — К примеру, кто-то из родственников может найти парнишку и стать любимчиком у старика. Или так: парнишка — главный наследник, и один из них решил устранить его, чтобы самому продвинуться по списку. Да, детка, вариантов тут уйма, и ни один мне не нравится.
— Может быть, это все-таки обычное похищение?
— Верно. Очень даже может быть. Только так интересней. Скоро будем знать, — я открыл дверь и на пороге помедлил, оглянувшись через плечо. — Спокойной ночи, Рокси!
— Спокойной ночи!
Йорк опять сидел у камина, глубоко уйдя в мысли. У меня стало бы легче на душе, если бы он метался по комнате. Я подошел и шлепнулся в глубокое кресло.
— Где я сплю? — спросил я его.
Он медленно обернулся.
— В комнате для гостей. Я вызову Харви.
— Не надо, я сам его найду, когда понадобится.
Несколько минут мы сидели молча, потом Йорк начал нервно барабанить пальцем. Наконец он спросил:
— Как вы думаете, когда они дадут знать о себе?
— Дня через два, через три. Трудно сказать.
— Но один день уже прошел.
— Ну, так завтра. Не знаю.
— Может быть, мне следует опять позвонить в полицию?
— Валяйте, только когда они отыщут мальчика, вам придется его хоронить. Эти типы — не копы, места свои они получили по блату от политиканов. Вы должны бы знать, как делаются дела в таких городишках. Да им свою задницу не отыскать!
Впервые он проявил отцовское беспокойство. Его кулак с силой опустился на подлокотник кресла.
— Проклятье, не могу же я просто сидеть здесь! Ведь его уже может быть нет в живых!
— Может быть, но я так не считаю. Одно дело — похищение, совсем другое — убийство. Вы не представите меня вашей публике?
— Хорошо, — он кивнул.
Все смотрели на меня, пока мы обходили присутствующих. Я не рассчитывал, что после недавней наглядной демонстрации здесь найдется хоть один желающий познакомиться со мной.
Первыми были два гладиатора. Они сидели на диванчике, стараясь не подавать виду, что у них дрожат поджилки. У обоих все еще виднелись красные следы на щеках. Знакомство состоялось без особых церемоний. Йорк просто указал на них с явным пренебрежением:
— Мои племянники, Артур и Уильям Грэхем, — мы двинулись дальше. — Моя племянница, Элис Николс, — пара глубоких карих глаз поцеловала меня так крепко, что я едва не потерял равновесия.
Она была высокого роста и уже успела встретить свой тридцатый день рождения, но встретила его лицом и телом свежими, как первая маргаритка. Ее платье не старалось скрывать, оно едва прикрывало. У одних кожа — просто кожа, у некоторых она — приглашение отведать. Она сказала мне улыбкой то, что большинство девушек со времен Евы пытаются выразить словами, не показавшись слишком откровенно доступной. Я ответил ей тем же, вспомнив, что тоже немножко умею играть в эту игру.