— Попробуйте объяснить, что именно требуется, и если я не смогу помочь, то так и скажу. Мысль о том, что я не смогу помочь, вновь ввергла ее в панику, и ее широкий плащ, как и прежде, не смог скрыть дрожь.
— Никто, никто больше мне не поможет! — выпалила она. — Мне больше некого просить, я вынуждена верить… вынуждена… что ты способен на то… что все говорят.
— Я не сверхчеловек, — возразил я. — Просто научился разбирать всякие запутанные дела.
— Хорошо… господи, я так надеюсь… — стуча зубами по стеклу, она допила стакан. — Так надеюсь…
— Снимите плащ и выпейте еще джину, — велел я. — Садитесь поудобней и рассказывайте все по порядку. — Словно в забытьи она встала, расстегнула и сбросила плащ и снова села.
— Не знаю, с чего начать.
Я заново наполнил стакан, и она прижала его к груди. Под плащом оказался кашемировый свитер темно-рыжего цвета, надетый поверх кремовой шелковой блузки. Массивная золотая цепочка и черная юбка элегантного покроя довершали картину финансового благополучия.
— Джордж на званом обеде, — пояснила она. — Мы ночуем в Лондоне. Он думает, что я пошла в кино.
Ее муж Джордж входил в тройку лучших скаковых тренеров Британии и, вероятно, в десятку лучших в мире. На ипподромах от Гонконга до Кентукки его принимали с заслуженными почетом и уважением. Он жил и, можно сказать, царствовал, в Ньюмаркете. Никто и не думал удивляться, когда его лошади выигрывали Дерби, Арк-де-Триумф, Вашингтон Интернэшнл. Год за годом его конюшни пополнялись лошадьми с лучшими родословными в мире, и достаточно было поставить лошадь в его конюшню, чтобы получить признание общества. Ведь Джордж Каспар мог позволить себе отказаться от любой лошади и отказать любому владельцу. А вот женщинам, по слухам, он отказывал редко, и если трудности Розмари заключались в этом, то помочь ей я никак не мог.
— Он не должен ничего узнать, — нервно проговорила она. — Обещай мне, что не расскажешь ему, что я приходила!
— На первых порах обещаю, — откликнулся я.
— Этого мало.
— Ничего не поделаешь.
— Ты увидишь… ты поймешь, почему… — она отпила глоток джина. — Он не хочет в этом признаваться, но боится до смерти.
— Кто, Джордж?
— Конечно, Джордж, кто же еще? Не будь таким идиотом, ради кого еще я бы рискнула явиться сюда в этом дурацком маскараде? Услышав в своем голосе надрывные нотки, она осеклась, сделала несколько глубоких вдохов и начала снова.
— Какое впечатление на тебя произвел Глинер?
— Ну… он не оправдал надежд.
— Полный провал. Полный и очевидный!
— Иногда, и такое случается, — возразил я.
— Нет. Не случается. Лучший двухлетка, который только был у Джорджа. Три блистательные победы в скачках для двухлеток! Всю прошлую зиму он был фаворитом на Гинеи и Дерби. Никто не сомневался, что он будет чемпионом, будет лучшим.
— Я помню, — подтвердил я.
— И что же? Прошлой весной на скачке на приз в Тысячу гиней? Все пошло прахом! А уж о Дерби даже мечтать нечего было.
— Бывает, — сказал я. Она нетерпеливо поджала губы.
— А Зингалу? Тоже, скажешь, бывает? Два лучших жеребца страны, оба в отличной форме в два года, оба из нашей конюшни. И в прошлом году на скачках для трехлеток они вообще ничего не выиграли! Стояли себе в денниках, на вид здоровые, аппетит отменный, а пользы ни на грош!
— Непонятно, да, — согласился я, но больше для виду. Подобные разочарования в мире скачек случались не реже, чем дождь по выходным.
— А как насчет Бетезды, в позапрошлом году? — она прожгла меня яростным взглядом. — Отличная кобыла-двухлетка была! В Тысяче Гиней и в Оукс стала фаворитом еще за несколько месяцев! Вышла на старт в Гинеях и выглядела на миллион, а пришла десятой. Десятой!
— Но ведь Джордж, конечно же, проверял их, — мягко заметил я.
— Еще бы! Чертовы ветеринары паслись у нас неделями. Тесты на допинг, на всё. Ничего не нашли! Три отличные лошади, и все коту под хвост. И черт его знает, почему!
Я тихонько вздохнул. Все это звучало знакомо, случалось почти с каждым тренером, и вовсе не давало поводов для таинственной мелодрамы в париках.
— А теперь, — и не меняя тона, она выложила бомбу, — Теперь то же самое повторяется с Три-Нитро.
Я не смог сдержать возглас удивления. Колонки скаковых разделов всех газет только и писали, что о Три-Нитро, провозглашая его лучшим жеребцом десятилетия. Прошлой осенью его блистательные результаты затмили всех соперников, и практически никто не сомневался в его превосходстве наступающим летом. Я видел как в сентябре он победил в скачке Миддл-парк в Ньюмаркете, побив все рекорды, и живо запомнил его мощный галоп, пожирающий дистанцию с невероятной быстротой.