Псих?
Джон Викинг, объяснил голос, идет на такие риски, на которые никто в здравом уме не пойдет. Если я хочу с ним встретиться, то без сомнения отыщу его в понедельник на гонках на воздушных шарах. Где будут проходить гонки?
Конное шоу, воздушные шары, аттракционы и все такое прочее — все это в программе первомайского фестиваля в Хайланском парке в Уилтшире, и Джон Викинг там непременно будет.
Я поблагодарил голос за помощь и повесил трубку, размышляя о том, что совсем позабыл о приближающихся майских праздниках. Для меня, как и для всех остальных в мире скачек, праздничные дни всегда были рабочими, мы развлекали отдыхающих. Я и не замечал, когда они наступали.
Чико явился со стандартным перекусом на вынос: жареной рыбой с картошкой-фри которая успела размокнуть в плотной, не пропускающей ни масло, ни влагу упаковке.
— Ты помнишь, что понедельник — выходной из-за майских праздников?
— А то! Я ж турнир по дзюдо для мелюзги провожу. — Он вывалил еду на тарелки и мы принялись есть, пользуясь, в основном, руками.
— Я вижу, ты вернулся к жизни, — заметил он.
— Это ненадолго.
— Тогда скорей за работу, пока ты все еще с нами.
— Синдикаты, — согласился я и рассказал ему о несчастном Мэйсоне, который выполнял это же поручение и которого избили ногами и превратили в овощ. Чико посолил картошку.
— Будем аккуратны тогда, и на рожон не полезем.
— Сегодня и начнем?
— Без проблем. — Он задумчиво слизнул с пальцев соль. — Говоришь, нам за это не заплатят?
— Не напрямую.
— Тогда почему бы не расследовать те дела по страховкам? Работа непыльная, оплата гарантирована.
— Я пообещал Лукасу Уэйнрайту, что сперва разберусь с синдикатами.
Он пожал плечами.
— Ты начальник, тебе и решать. Но это будет уже третья работа, которую мы выполняем забесплатно, считая твою жену и Розмари, которой ты вернул деньги.
— Потом наверстаем.
— Так значит, ты решил продолжать?
Я не ответил сразу. Помимо того, что я и сам не знал, хочу ли я продолжать, я не был уверен, что смогу.
За последние месяцы Чико и мне не раз доставалось от разных крепких парней, которым мы перешли дорогу. За нами не стояла ни служба безопасности ипподромов, ни полиция, и в случае нападения рассчитывать приходилось только на себя. Мы воспринимали синяки как часть работы, так же, как раньше я воспринимал падения с лошади, а Чико — неудачные падения в дзюдо. Что если вмешательство Тревора Динсгейта все меняло? Не на одну кошмарную неделю, а гораздо дольше, навсегда?
— Сид, очнись! — резко сказал Чико. Я сглотнул.
— Что ж... мы займемся синдикатами. А там посмотрим. — А там я пойму, подумал я. Так или иначе, но я пойму. Если отныне я не посмею войти в клетку с тигром, нашему сотрудничеству придет конец. Или оба, или никто. Если я не посмею... Тогда незачем жить.
Первый синдикат из списка Лукаса был сформирован из восьми человек, из которых трое во главе с Филиппом Фраэрли были лица, числившиеся в реестре владельцев. Такие люди прошли проверку на благонадежность, платили членские взносы, соблюдали правила, никому не мешали и держали на себе всю конноспортивную индустрию.
Синдикаты были способом расширения круга вовлеченных в скачки людей. Это и шло на пользу спорту, и снижало индивидуальные расходы владельцев. Синдикаты формировались из миллионеров, шахтеров, рок-музыкантов и посетителей пабов. В синдикат мог вступить кто угодно, и тетушка Фло, и гробовщик, и все, что требовалось от Эдди Кифа, это убедиться, что все пайщики — именно те, за кого себя выдают.
— На данный момент нас интересуют не зарегистрированные владельцы, а все остальные, — объяснил я.
Мы ехали по графству Кент по направлению к Танбридж-Уэллс. В высшей степени респектабельный городок, Танбридж-Уэллс. Место обитания полковников в отставке и леди, играющих в бридж, с традиционно низким уровнем преступности. Однако именно здесь жил некто Питер Раммилиз, который, по словам информатора Лукаса Уэйнрайта, заправлял всеми четырьмя сомнительными синдикатами, хотя его имя нигде не фигурировало.
— Мэйсона избили на улицах Танбридж-Уэллс, — разговорным тоном сообщил я.
— А раньше сказать не мог?
— Чико... Может, повернем назад?
— У тебя что, дурное предчувствие?
— Нет, — ответил я после паузы и слишком быстро вошел в крутой поворот.
— Послушай, Сид, зачем мы туда вообще поехали, в этот Танбридж-Уэллс? Нечего нам там делать.
— Что предложишь?
Он промолчал.
— Значит, придется ехать, — подытожил я.