— Где ты был столько времени? — спросила она прямо, с тем хмурым взглядом, что пугал даже самых смелых мужчин.
Я слишком устала, чтобы изобретать отговорки. Конечно, я могла бы это сделать, но зачем? Как всегда говорил отец, матушка — человек крайне разумный и может разложить всё по полочкам, более того, у нее просто нюх на ложь. Так что я просто попробовала улизнуть от ответа.
— Я всё расскажу вам завтра, матушка. Если я начну говорить сейчас, то не закончу до рассвета.
— Значит, до рассвета. Садись.
— Клянусь бородой, которой никогда не имела! От этой женщины невозможно скрыться!
Я говорила и говорила без передышки, пока и правда не встало солнце. Под конец матушка знала всё, начиная с того, что нам поведал Иларио Диас на Барбурате, и до того, что мне разъяснил нынче ночью юный Франсиско, а также то, что мы с Родриго разузнали в Картахене. Судя по ее вопросам, матушка хотела во всем разобраться досконально.
Глава 5
В середине сентября мы вышли из Санта-Марты, чтобы забрать табак нового урожая. Но начиная с нашего первого места назначения, Кабо-де-ла-Велы, все плавание пошло не так. Мы спокойно шли курсом на север до Санто-Доминго, что на Эспаньоле, и через некоторое время по несчастной случайности пересекли курс флота из Испании под командованием генерала Хуана Гутьерреса де Гарибая, который направлялся в Картахену и заставил нас лечь в дрейф на целый день, чтобы уступить ему дорогу.
Когда мы наконец прибыли в Санто-Доминго, то обнаружили, что нашествие гусениц покончило с урожаем табака на всем острове. Лучше бы мы поплыли в Пуэрто-Рико, тогда бы этим гусеницам не хватило времени, чтобы сожрать всё, а теперь мы не могли купить нужное количество табака. После многодневного плавания на юг мы наконец-то прибыли на Маргариту, но лишь для того, чтобы нас встретило там другое кошмарное известие — что порт закрыт из-за эпидемии оспы, унесшей множество жизней. Губернатор поставил в гавани шлюпки, чтобы ни один корабль не мог зайти в порт.
С Маргариты мы двинулись к Кумане, но нас опять преследовали неудачи — когда мы приплыли, другие торговцы уже скупили весь табак, так что нам пришлось заплатить вчетверо, чтобы приобрести нужное количество. Почти уже не имело смыла идти к полуострову Арайя для сделки с Мушероном, но отец все же решил выполнить соглашение. Разумеется, тот дал нам от ворот поворот и оставил себе тот табак, что мы приобрели в Кабо-де-ла-Веле и Пуэрто-Рико, заявив, что это подарок в честь нашей дружбы и грядущих сделок. Мушерон был таким же сукиным сыном, как и Мельхор, и всегда заставлял платить вперед.
Когда в середине ноября мы вернулись в Санта-Марту, наши трюмы были пусты. Я не особо беспокоилась, потому что у нас имелось достаточно денег, чтобы дожить до следующего урожая, и не учла, какие кошмарные последствия это возымеет — ведь мы оставили Бенкоса без нужного оружия и пороха для защиты поселений. Мы должны были сообщить ему ужасные новости как можно раньше, чтобы он мог принять меры и подготовиться. Если послать ему весточку через Сандо, то она дойдет только через пять или шесть дней, ведь как бы быстро не бегали его курьеры, им приходилось преодолевать горы и болота. Для нас же, на «Чаконе», наоборот, до Картахены был всего день пути, и отец решил, что не будет дожидаться декабря, чтобы выплатить Мельхору положенное, а воспользуется этим предлогом прямо сейчас, дабы сообщить о произошедшем Бенкосу.
Я в тот вечер я сидела за своим столом-шлюпкой и писала королю беглых рабов длинное письмо, в котором объясняла всё в подробностях (король не умел читать, но в его поселке были те, кто умеет), и на заре мы отплыли в Картахену, попрощавшись с матушкой и девушками борделя, которые пришли в порт нас проводить.
Ветер был попутный, и плавание приятным. Казалось, само море нас подгоняет, благоволит нашему путешествию, так что тридцать лиг выглядели как две или три, и в тот же день около полуночи мы прошли мимо острова Каксес, приближаясь к Картахене. Мы немного поспали, слушая шум, долетающий от этого большого и оживленного города: голоса стражи, колокола и молитвы священников, вопли пьяных и даже грохот драки из портовой таверны.
На следующее утро сразу после завтрака мы отправились в шлюпке на берег и не выходя из нее вручили Хуанито письмо, написанное мной дома, чтобы он отдал его рабу из мастерской плотника, велев ему сказать, что это срочно и чтобы все курьеры постарались добраться до Бенкоса как можно скорей.
Затем, поприветствовав друзей с рынка, которые поделились с нами новостями, привезенными флотом из Испании (что наконец-то был подписан мир с Англией), Лукас, Родриго, Матео и я вместе с отцом направились к гасиенде Мельхора, а Хаюэйбо, Антон, Томе и Мигель остались охранять шлюпку. День выдался солнечным и жарким. Отец прикрыл голову черной шляпой, а я — своей красной, у остальных же имелись лишь пропитанные потом платки, и вскоре мы уже начали шутить — не украсть ли зонтик у первой же попавшейся на пути дамы.